Именно острота политической борьбы внутри страны, в ходе которой Чжоу Эньлай старался сохранить и свою жизнь, и свое положение, и побуждала его уже после того, как у него был обнаружен рак, требовать от врачей, чтобы они лечили его, но не мешали заниматься политической и практической деятельностью.
У Чжоу Эньлая были причины беспокоиться в связи с отношением к его предложениям Мао Цзэдуна. После гибели Линь Бяо Чжоу Эньлай предложил Мао Цзэдуну осудить поведение и позиции Линь Бяо как «по сути своей, проявление крайне левых взглядов». Однако Мао Цзэдун предпочел в масштабах страны сделать центральным звеном нападок на Линь Бяо его «крайне правые» действия. С точки зрения Мао Цзэдуна, главной угрозой были взгляды, которые он предпочитал считать «правыми». Чжоу Эньлай не угадал настроения Мао Цзэдуна и ощущал определенную шаткость своего положения.
Супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин, которая приобрела в те годы большую власть и стала членом политбюро ЦК КПК, зимой 1973 г. развернула политическое наступление под лозунгом борьбы против «возвращения правого уклона». Острие этой идеологической кампании было направлено против Чжоу Эньлая. Состояние Чжоу Эньлая тогда ухудшалось. В кале ежедневно была кровь. Цзян Цин и иже с ней поднимали волны новых кампаний под лозунгом «критики Линь Бяо, критики Конфуция». При этом под «Конфуцием» подразумевался Чжоу Эньлай. Так Цзян Цин и другие выдвиженцы «культурной революции» объединяли имена Линь Бяо и завуалированно Чжоу Эньлая (кстати, тут Цзян Цин использовала и отрицательное отношение Мао Цзэдуна к Конфуцию; Мао Цзэдун не терпел никаких соперников ни среди своих современников, ни в истории страны и мира), почувствовав шаткость положения последнего и заинтересованность Мао Цзэдуна в поисках молодых продолжателей его дела. Вероятно, с точки зрения Мао Цзэдуна, а не только Цзян Цин, Чжоу Эньлай стал уже «отработанным материалом». Но он был еще жив, он еще кое-что мог, с ним приходилось в какой-то степени считаться, а следовательно, и вести против него борьбу.
Цзян Цин использовала и такой метод борьбы, как подчеркивание необходимости постоянно «получать советы» Чжоу Эньлая, «советоваться с ним по работе». Тем самым она стремилась одной стрелой убить двух зайцев: усугубить болезнь Чжоу Эньлая, постоянно сваливая на него уйму практических проблем, и косвенно показать Мао Цзэдуну, что Чжоу Эньлай уже не работоспособен, а следовательно, бесполезен. Мало того, здесь содержался и намек на то, что пришла пора осудить и Чжоу Эньлая за политические ошибки прошлого, рассчитаться и с ним, и заодно с целым рядом старых руководителей партии, которых можно было репрессировать как сторонников Чжоу Эньлая после того, как будет осужден и раскритикован сам Чжоу Эньлай.
В этой ситуации Чжоу Эньлаю часто приходилось ездить на аэродром встречать иностранных гостей. Если бы он этого не делал, могли бы сказать, что он не может выполнять даже функции главного помощника Мао Цзэдуна по внешнеполитическим делам. Чжоу Эньлай держался только благодаря постоянным переливаниям крови. Однако в апреле-мае 1974 г. его состояние стало весьма серьезным, и он согласился на операцию.
Вплоть до последних дней перед отъездом в больницу Чжоу Эньлай напряженно работал. Он был настолько слаб, что в любой момент у него могло наступить шоковое состояние. При последних встречах с премьер-министром Малайзии Абдул Разаком бригада врачей дежурила за дверями в полной готовности немедленно оказать ему помощь. 31 мая 1974 г. Чжоу Эньлай и Абдул Разак подписали соглашение об установлении дипломатических отношений между двумя государствами. На следующий день Чжоу Эньлай был перевезен в больницу.
В тот же день ему сделали операцию, которая прошла успешно. Однако в августе наступил рецидив, и пришлось делать вторую операцию. В газетах появилось сообщение о болезни Чжоу Эньлая и о том, что он находится в больнице. Можно предположить, что это было очередным шагом его противников, которые стремились создать в партии и у населения представление о скором уходе Чжоу Эньлая из жизни. Дело в том, что обычно о болезнях руководителей в КПК и в КНР официально не сообщали; люди в стране должны жить в уверенности в том, что их вожди бессмертны.