Так, держась за руки, мы и дошли до входной двери.
— А вы ещё придёте? — прошептал он, глядя на меня снизу вверх, золотистые ресницы дрогнули.
…что-то во мне жалобно ёкнуло, срезонировало, то ли одиночество моего собственного детства в полной, в общем-то, семье, то ли — одиночество Агнессы. Мне не хотелось врать Тиверну и правду говорить тоже не хотелось, тем более, правду, в которой я не могла быть уверена. И я сказала самое что ни на есть нейтральное:
— Постараюсь.
Наследник престола открыл дверь совершенно спокойно, я вздрогнула, ожидая чего угодно — крика "стража, тут чужая тётя!" или ещё какого-нибудь сюрприза, но принц тоненько и в то же время звучно, как какой-нибудь полководец-лилипут, провозгласил:
— Стра-ажа! Всем закрыть глаза, пока я считаю до двух декад! — и, повернувшись к несколько обалдевшей мне, прошептал, неожиданно переходя на "ты":
— Иди!
— Куда?!
— Прямо и прямо, а потом наверх до конца! — и продолжил, гораздо громче. — Оди-ин! Два-а!
Я затопталась на месте, не зная, идти или нет, но принц продолжал нараспев считать, и я шагнула вперёд. И в раннем детстве-то не любила жмурки, а уж сейчас, с моими-то нервами, от которых остались одни воспоминания… Стражники — четыре рослых мужика — действительно стояли с закрытыми глазами, вытянувшись, как свечи. Не уверенная, что высокий мальчишечий голос заглушает грохот моих шагов, что там, в конце коридора, не обнаружится с десяток каких-нибудь не слышавших приказа стражников, я торопливо затопала вперёд, испытывая головокружительное желание обернуться — и не менее сильное желание бежать без оглядки. Дойдя до конца коридора — вместо канделябров в стены были вкручены стеклянные ёмкости всё с той же светящейся жидкостью, я уставилась на два чёрных проёма — а теперь куда, налево или направо?! Шагнула наугад направо и оказалась на лестнице, каменные ступени безжалостно выдавали стук туфель, и я стянула их, оставшись в одних чулках.
Единая, что я буду делать, если меня поймают? Если мне не поверят? Что..?
Двумя пролётами выше я на секунду остановилась перевести дыхание — а вот была мёртвой и с подобными проблемами не сталкивалась! — и в этот момент в меня врезался возникший невесть откуда высокий темноволосый мужчина. Я не удержалась, сделала шаг назад, покачнулась на верхней ступеньке, а незнакомец ухватил меня за ворот и рванул на себя. Я замерла, глядя в его породистое строгое лицо снизу вверх — ростом он был почти с Лиграна, но на вид старше лет на двадцать, приятная располагающая внешность. Что, конечно же, не помешает ему сейчас сдать меня страже или…
А мужчина смотрел на меня так, словно никогда до этого женщин не видел. Провёл рукой по волосам, по щеке — там, где от осколка взорвавшейся в храме статуи Единой наверняка остался свежий шрам.
— Антина? — произнёс удивлённо, ухватил двумя руками моё лицо, приблизил к своему, всмотрелся ещё внимательнее. — Антина?!
…да хоть хмыра лысая, только не бросай меня в терновый куст.
Глава 69
— Антина?!
Сияющая жидкость в сосудах, висящих на стенах, то резко вспыхивает, то медленно гаснет. Возможно, это такой местный аналог экономии электро-, то есть, магоэнергии. Или же освещение как-то реагирует на эмоциональный фон присутствующих.
Эмоциональный фон… нестабилен.
— Не то что бы… — я осторожно пытаюсь выпутаться из цепких объятий странного незнакомца. Не стражник. Не, слава всем богам, жрец. Но одет дорого, богато, под стать окружающей обстановке и здесь, во дворце, ночью, чувствует себя как дома. Кажется, уже понял свою ошибку, но и из рук не выпускает, только отодвигает подальше, чтобы разглядеть лучше. А имя «Антина» я уже совершенно точно слышала, но вспомнить, когда и где, пока не получается. Не так уж много знакомых женщин у меня здесь было, не в доме же утех его называли, хотя…
— Ты кто, юная лирта? Новая служительница?
"Я ваша спасительница", — хочется брякнуть, как всегда не вовремя, но пытаюсь сдержаться изо всех сил. Знать бы, кто передо мной, но приходится действовать наугад. Поскольку для сочинения удобоваримого вранья времени катастрофически нет, я говорю правду, точнее полуправду:
— Меня зовут Агнесса, я… — в этот момент свет вспыхивает особенно ярко, и мужчина ошеломлённо протягивает руку к моим волосам, сжимает прядь, проводит от корней до кончиков — бережно и властно одновременно.