Если они настанут когда-нибудь, эти «лучшие времена».
Не знаю как насчёт «прекраснейшего города Вселенной», но здесь было… мило. Воздух свежий, зелень сочная, небо светлое, земля чистая, вообще никакого мусора. Насекомых не наблюдается, что само по себе уже чудо.
Март, вполне пришедший в себя после неожиданного переноса, похоже, был полон оптимизма, который я не разделяла, чувствуя себя маленькой потерявшейся девочкой. Однако виду старалась не подавать, храбрилась, благо, было перед кем. По пути мы натыкались и на людей, казалось, полностью поглощённых своими немудрёными будничными делами — что-то вынести, что-то унести что-то передвинуть. Никто не смотрел на нас, и всё-таки тюремная одежда, практически монашьи рясы, пыльные, тёмные, объемные, могла привлечь к нам ненужное внимание, достаточно всего одного подозрительного и ответственного доносчика. Март обещал уладить вопрос с одеждой в первую очередь, но я и подумать не могла, что он приведёт меня к самому настоящему местному публичному дому, судя по новому забору и задорному блеску свежей бирюзовой краски на стенах, не то что не бедствующему — процветающему. Увидев Марта, невысокий коренастый секьюрити сиречь привратник, стоящий у огромных двустворчатых ворот, приветливо кивнул парню, чем вызвал у меня волну глухого и ничем не обоснованного раздражения. После чего мы обошли забор по периметру и вошли в неприметную калитку, своеобразный «чёрный ход» для "своих". Это было совершенно правильно, но тоже меня разозлило.
Март по-хозяйски запер калитку скрытый крючок и приветливо помахал бойкой на вид невысокой аппетитной блондиночке, безо всякого энтузиазма скребущей по и без того чистому пустому дворику самой что ни на есть обыденной метёлкой, которой не побрезговал бы дворник Радик из моей прошлой жизни. Заметив гостей, блондинка оживилась, отставила метлу и так широко заулыбалась, как будто у неё был десяток лишних зубов и закрыть рот категорически не удавалось. Март и светловолосая лирта — если для местных путан не придумано никакого другого слова — отошли в сторонку и о чём-то увлеченно тихо заговорили, а я мрачно оглядывалась.
Ничего такого. Двор как двор. Несколько разнокалиберных строений, одно из которых деловито испускало пухлый сизый дым из трубы на крыше и, возможно, являлось баней.
Другой мир, другой мир, а сауны с проститутками проходят белой магической нитью сквозь времена и пространства…
— Лирта! — окликнул меня весьма довольный Март. Явно ведь уже договорился на вечерний банно-ублажительный сеанс… упырь.
Мы поднялись на второй этаж ближайшего двухэтажного строения по узкой, тёмной винтовой лестнице, зашли в пустую незапертую комнату, а минут через десять та же смешливая блондинка притащила короб с тряпьем…
— Откуда тебе знать, ты же не королевский следователь. Может, здесь и будут искать в первую очередь, — возразила я, с неудовольствием рассматривая более чем скудную спартанскую окружающую обстановку: узкую и даже на вид жёсткую кровать, несколько деревянных коробов, стоящих на полу, деревянная молитвенная скамеечка — ну а что, очень удобно. Согрешил и тут же покаялся.
С какой-то точки зрения в камере обстановка казалось даже более уютной.
Возможно, комнаты для встреч с клиентами отличаются контрастной пышностью и яркостью, и после своих унылых обиталищ местные дамочки лёгкого поведения идут на работу, как на праздник.
Определившись с выбором, Март бросил на кровать несколько тряпок густо-бирюзового цвета, видимо, под цвет моих волос. Справившись с брезгливостью, я подошла и рассмотрела подношение. Ткань была чистой и на ощупь приятной, мягкой. Длинное в пол, закрытое, как у монашки, платье со шнуровкой на спине, нечто вроде длинных гольф, трусики… мда. На такое подобие, нет, даже иллюзию белья без слёз не взглянешь, это же три тесёмки, а не трусы, даже мысленно представлять себя одетым вот в такое неудобно. Тюремное бельё, грубое и душное, а ещё ни разу за все эти дни не стиранное, носить я уже не могла, его хотелось попросту сжечь. Надеюсь, предприимчивые путаны не найдут ему другого применения, нет, нет, не буду я об этом думать! Тюремную одежду мы с Мартом сложили в холщовый мешок, надеюсь, его уничтожат как особо предательскую улику.