А я облокачиваюсь на стену, сползаю по ней. Моё живое тело чувствует и боль, и усталость, и слабость, ноги трясутся, а зубы стучат, но я дёргаю и дёргаю злосчастную полоску из кости. Безрезультатно.
Жрец, мокрый и тоже немного светящийся, обалдело крутит головой, сидя на полу. Его анимешные волосы потемнели, облепили плечи и спину, и теперь он кажется почти обычным мужчиной средних лет, по недоразумению нацепившим странный нелепый парик.
— Вы..! — возмущенно начинает он, глядя на короля снизу вверх, но тот опять мастерски обрывает начавшееся выступление одним лаконичным жестом.
Поистине королевский навык.
— Это не я, — говорит король, что-то в его лице меняется.
— Но…
— Это она.
Ветер ревёт в ушах, словно я качусь с горы.
— Кто ты? — в этот момент, только в этот, проявляется сходство Его Величества со старшим братом, а я не знаю, как объяснить всю эту историю в двух словах.
— У неё волосы, как у лирты Аиши, — подаёт голос доселе молчавшая королева, её руки безвольно опускаются, Тиверн, пользуясь случаем, отбегает к краю крыши. И поясняет, видимо, для жреца. — Матери лирта Ритворна.
Разные матери — это многое объясняет.
— Хмарь хмыров, — устало роняет Его Величество, а его жена нервно всплескивает руками, но уши сына и наследника находятся слишком далеко. — И когда успел, он кроме храма и библиотек никуда не ходил!..
— Ваше Величество! — успевший подняться жрец делает шаг вперёд, и третий светящийся сосуд взрывается, так же бесшумно и ярко, как его собратья.
— Всё в порядке! — кричит вдруг Тиверн и машет рукой взрослым. — Море уходит!
И мы опять одновременно поворачиваемся в одном направлении и смотрим.
Небо неумолимо светлеет, и теперь золотистая полоса пустынного пляжа видна отчётливее. И да, она стала больше и темнее. Море действительно отходит, отступает, но только никто из присутствующих, кроме маленького золотоволосого принца, не чувствует радости по этому поводу.
Я слишком хорошо понимаю, что это значит.
* * *
Белоснежные лучи Луавы мерцают на горизонте.
— Ваше Величество! — я снова срываюсь на хрип, надрываю голос, потому что некогда восстанавливать дыхание и откашливаться. — Прошу вас, позвольте лирту Веритосу сделать то, что он… считает нужным. Я сама… не смогу сразу. Это необходимо.
— Девчонка права! — вступает жрец. — Нам нужен фелинос!
— Как бы то ни было, она моя племянница, и я не позволю… Лирта, успокойтесь и попробуйте сконцентрироваться, сосредоточиться…
Я пробую, пробую, пробую… И неожиданно меня охватывает злость. Бросаю взгляд на море — оно действительно отступает, стремительно, очень быстро. А это значит, что в запасе одна-две декады минут, слишком мало, чтобы размышлять и придумывать что-то ещё. Слишком мало времени до того момента, как толща воды обрушится на этот мир, столь опрометчиво не успевший даже построить ковчега.
Возможно, именно ради этого шага я здесь и оказалась. И, не думая, не успевая испугаться, ни на кого не глядя, я делаю этот шаг, на миг застывая в невесомости, точно в замедленной съёмке — но вместо падения вниз кто-то резко дёргает меня назад за шиворот, так, что я слышу оглушительно громкий треск ткани, возможно, только в своём воображении.
— Пусти! — рычу я, а Лигран, появившийся рядом невесть откуда, хватает меня за плечи.
— Камилла, стой!
Я догадываюсь, откуда он взялся, хотя понять, зачем Верховная жрица сделала мне напоследок такой подарок, никак не могу. Явно не из-за угрызений совести.
Но он здесь, и это… подарок. Самый лучший из всех возможных. И я поворачиваюсь к нему, стоя на узком карнизе, порывисто обнимаю, Луава всё выше и ярче, ветер всё сильнее, люди внизу что-то говорят, даже кричат, но я не слышу.
— Я нашла фелинос, — у меня глаза слезятся от ветра, но это не слёзы, кажется, жители Магра попросту не умеют плакать. — Смотри, это он. Это он, но я не могу его снять!
Беру его руки в свои и кладу себе на шею — жест абсолютного доверия в моём случае. Холодные пальцы осторожно скользят по коже, касаясь костяной полоски.
Он столько мне врал, он почти убил меня, а я ему доверяю, и сейчас, когда море словно набирает воздуха в грудь для финального крика, когда я понимаю, что еще миг — и я рванусь из рук Лиграна прочь, чтобы его же спасти — ошейник вдруг соскальзывает вниз, и мы оба хватаем его, стукаясь лбами.