Может быть, Мэрион – второе имя? Так ведь бывает? Одно имя на каждый день, а другое для документов. А что, если?..
Заткнись, сказала себе Хэл. Немедленно заткнись. Ты знаешь, что это ерунда. И просто уговариваешь себя, потому что хочешь, чтобы это было правдой.
И все-таки голос присмирел, и Хэл, скорее для того, чтобы он не вернулся, закрыла воду, закуталась в полотенце и прошла в спальню. Под кроватью стоял тяжелый деревянный ящик. Она его вытащила, поморщившись от скрежета колесиков по деревянному полу и понадеявшись, что соседи снизу не балуют себя долгим валянием в постели по утрам.
В ящике в полном беспорядке были навалены важные бумаги – страховка, арендный договор на квартиру, счета, ее паспорт… Хэл поднимала слой за слоем, чувствуя себя археологом собственной истории. Договор на приобретение пакета телевизионных каналов – мимо, счет за ремонт прорванной трубы – мимо. Дальше, вниз – к прослойке, где была сплошная боль: свидетельство о смерти мамы, копия ее завещания, полицейский протокол, мамины выцветшие водительские права. Под документами темнела сложенная аккуратным квадратиком вуаль – тонкий черный газ, обшитый капельками гагата.
Ком встал в горле у Хэл, когда она откладывала ее в сторону, стараясь поскорее проскочить горькие воспоминания и перейти к более древним слоям – бумагам, которые считала нужным хранить мама, сложенным аккуратнее, – сама Хэл совала документы абы как. Там были конверт с ее собственными экзаменационными сертификатами, программка школьного спектакля с ее участием, ее фотография вместе с давным-давно исчезнувшим ухажером, на которой она выглядела очень робкой.
И наконец пластиковая папка с аккуратной надписью: Важное – метрики, а в ней два красно-бежевых документа, заполненных от руки, наверху – корона с пышным орнаментом. Заверенная копия – значилось в верхней части листа. Сначала Хэл: Хэрриет Маргарида Вестуэй, родилась 15 мая 1995 года. Мать: Маргарида Вестуэй. Род занятий не обозначен. В графе «Отец» был крепкий прочерк, словно чтобы никто не посмел заполнить квадратик по собственному усмотрению.
Под этой метрикой лежала другая, более старая, с более отчетливыми потертостями на сгибах. Маргарида Вестуэй. Мама. Взгляд Хэл переместился к графе «Родители». Отец: Уильям Ховард Райнер Вестуэй, род занятий: бухгалтер, а ниже: Мать: Мэрион Элизабет Вестуэй, девичья фамилия: Браун. У бабушки род занятий тоже не обозначен.
Ну что ж, так тому и быть.
Она не осознавала, как же сильно надеялась на чудо, пока все не лопнуло, а соблазнительные мысли об оплате долгов и какой-то там уверенности не сдулись подобно воздушному шарику.
Значительность состояния… – заманчиво шептал голос прямо в ухо. Наследники по завещанию… члены семьи…
Это по отцу, продолжал голос, пока она одевалась. У тебя ведь есть и вторая бабушка.
Хэл с горечью мотнула головой. Если наше подсознание и может нас выдать, то подсознание Хэл как раз этим сейчас и занималось.
Годами она выдумывала истории про своего отца, сплетая все более сложные для подружек в школе, чтобы скрыть, что она ничего не знает, и злость на мать за то, что та так мало ей рассказывает. Он то был летчиком, который потерпел аварию и упал в море. То полицейским, внедренным в преступную среду, которого начальство потом заставило вернуться к настоящей жизни. То знаменитостью, имя которого раскрыть нельзя, иначе их затравят таблоиды и на жизни отца можно будет поставить крест.
Наконец слухи дошли до учителей, кто-то кому-то что-то сказал, и мама, отведя Хэл в сторонку, рассказала ей правду. Оказывается, с ее отцом мама провела один вечер в брайтонском ночном клубе и больше его не видела. У него был испанский акцент, а больше мама ничего не знала.
– Ты даже не спросила, как его зовут? – недоверчиво нахмурилась Хэл, и мама, закусив губу, покачала головой. Щеки у нее пылали, и ей было так неловко, как Хэл, пожалуй, еще не видела.
Прости, сказала мама. Я не хотела, чтобы ты узнала все так, но нужно же положить конец этому… Она запнулась, из деликатности не произнеся слова, вертевшегося на языке, но Хэл даже семи лет от роду была достаточно проницательна и догадалась о том, что не было сказано.
Этому вранью… А правда в том, что ее отец не представлял собой ничего особенного. Кем он был, где жил – она понятия не имела и вряд ли когда-нибудь узнает. Скорее всего, вернулся себе в Испанию, или в Мексику, или откуда он там приехал. Но одно она знала точно: его почти наверняка звали не Вестуэй.