— Допустим, мы придумаем, как проникнуть на виллу. Но у Зоммера сильная охрана!
Старик сердито стукнул ладонью по столу и поднялся.
— Повторяю последний раз. Ваша забота: доступ в дом и код.
Двери сами собой распахнулись за спиной у русских. Аудиенция была окончена.
— Тоже мне союзничек, — зло сказал Козловский, когда они выходили. — Умеет только языком трепать! Дон Трепано! Попусту время потратили. Что за код такой? К сейфу, что ли? Если б мы знали код сейфа и могли проникнуть на виллу, на черта нам Мафия? Эх, Алексей Парисович. Бой проигран, и флаг спущен. Завтра доложу резиденту, и домой. С позором…
Настал миг расставания
Они сидели вдвоем на высоком берегу. Он понурый, несчастный. Она заплаканная, безутешная. — …Ну вот, я всё тебе и рассказал… Сама видишь, какой из меня разведчик. Мы с тобой выбрали плохое время для любви. Сегодня ночью уезжаю…
А как было не рассказать? Тем более что Клара и так обо всем догадалась — еще когда отсиживалась в шкафу. Она ведь не дурочка. Пускай Алексей Романов горе-шпион, но с любимой женщиной, по крайней мере, он поступил честно.
Со скамейки, на которой расположились бедные влюбленные, были видны дома городка и — на зеленом утесе — проклятая вилла, так и оставшаяся неприступной.
— Нет! Нет! — рыдала Клара. — Ты не уедешь! Не сегодня! Это нельзя! Я умру!
— Не могу. Получен приказ. Задание провалено, нужно возвращаться.
Она порывисто обняла его, стала целовать и сбивчиво заговорила:
— Ты будешь победитель! Ты выполнишь задание! Ты остаешься со мной еще день, или два, или даже три. Ты вернешься домой триумфатор, царь Николай даст тебя самый главный медаль!
Алеша улыбнулся сквозь слезы.
— Не надо улыбаться! — Клара ударила его кулачком в грудь. — Я буду тебя помогать! Я для тебе всё сделаю! Дон сказал попасть на виллу и какой-то код? Я всё узнаю!
Мысленно обругав себя за болтливость, Романов схватил ее за плечи:
— Ты что задумала?
Она высморкалась в платок и с поразительным хладнокровием, как-то очень уверенно заявила:
— Зоммер любит красивые женщины. А я красивая. Он на меня всегда смотрит. Два раза посылал букет розы. Но я посылала обратно, потому что Зоммер противный. Теперь я буду с ним. Я всё узнаю и скажу тебя.
— Как ты… Как ты могла подумать, что я соглашусь…
Он вскочил со скамейки, весь дрожа от ярости.
— Маленький дурак, — ласково сказала Клара. — Совсем не обязательно спать с мужчина, чтобы узнавать его секрет. Хочешь, я клянусь? — Она вынула из-под платья крестик, поцеловала его. — Убей меня гром и молния, если я буду делать любовь с этот жирный, некрасивый Зоммер!
Горькая тризна
Вечером в гостиничном ресторане штабс-ротмистр Козловский и унтер-офицер Романов справляли тризну по погибшим товарищами и по собственной незадачливой судьбе. В восемь часов утра таксомотор должен был доставить двух уцелевших членов разведгруппы в Лугано на вокзал, оттуда поездом в Венецию и дальше кружным морским путем, через Скандинавию в Петербург. Предстояла долгая и грустная дорога, особенно горькая для Алексея, потерпевшего поражение не только служебное, но и любовное.
Последнее свидание на озере закончилось катастрофой. Теперь стыдно было об этом вспоминать. Он кричал, что не будет альфонсом, сутенером. Клара ответила: «Ты просто не любишь» и ударила его узкой рукой по лицу — сильно и больно. Еще кинула: «Дурак! Идиот!» Повернулась и убежала.
Ну и отлично, сказал он себе, вытирая окровавленную губу. Так даже лучше.
А потом, вечером, когда мрачно курил на террасе, увидел Клару. Нарядная, смеющаяся, она садилась в машину к Зоммеру.
Что это означало? Неужели она все-таки решилась осуществить свое намерение? Или просто устроила демонстрацию, чтобы больнее досадить своему обидчику?
Козловскому про свои страдания Алеша, конечно, не рассказал. Князю и собственных терзаний было более чем достаточно.
За столик они сели поздно, когда в зале уже почти не оставалось посетителей.
Бессердечная кокотка, горестно думал Романов, пока штабс-ротмистр делал заказ. Зоммер богат, а ей нужны деньги. Еще, поди, про нас с Козловским ему доложит. Ну и черт с ней. Все равно дело кончено.
Но в смятенной душе звучал и другой голос, укорявший: «Как тебе не стыдно! Она не такая! Ради любви она готова на всё, а ты…»
Не удержался Алеша, всхлипнул.
— Ой, только без этого. Ради Бога, а? — попросил князь. — А то я сейчас сам слезу пущу.
Надобность изображать «маленького человека» отпала, поэтому штабс-ротмистр был в хорошем сюртуке, полосатых брюках и с траурной повязкой на рукаве.
Стоявший у стола официант был сильно удивлен метаморфозой, которая произошла со скромным аккомпаниатором, но безошибочным нюхом почуял аромат нешуточных чаевых и потому был само подобострастие.
— За наших товарищей, земля им пухом. — Козловский выпил из бокала, поморщился. — Ты что нам принес? Я же сказал: массимо форте. Самого крепкого давай. Нет, к черту коньяк! Граппу неси. Граппа — кларо?
Служитель поклонился и исчез.
Штабс-ротмистр проводил его тяжелым взглядом.
— К черту всё. Не по мне эта служба. И я не по ней. На фронт попрошусь. Сейчас война позиционная — все одно в окопе сидеть, хромая нога не помеха…
Картинка 21
Официант бегом тащил поднос, на котором сверкал хрусталем огромный графин с прозрачной жидкостью.
— Выпьем молча, — сказал Козловский. — Сами знаем, за что.
Унтер-офицер опрокинул рюмку за любовь, до дна. Глотку обожгло, будто жидким пламенем. Сердце заколотилось еще пуще.
А в эту самую минуту …
Ах, если б Алеша мог видеть, что происходило в этот миг в какой-нибудь миле от отеля, его сердце было бы окончательно разбито. Зоммер и его гостья были на втором этаже виллы, в спальне. Они стояли у окна и целовались. Потом мужчина, возбужденно сопя, сполз губами с лица Клары вниз, к шее. Расстегнул пуговки на платье, обнажил плечо, стал целовать его.
Женщина смотрела на его мясистый затылок с отвращением, но при этом не забывала издавать сладостные вздохи. Когда он взял ее за талию и потянул к ложу, она с тихим смехом выскользнула из жадных рук и кокетливо показала на дверь ванной. Хохотнув, Зоммер шлепнул ее по бедру:
— Только поживей, кошечка. Я весь горю!
Он подождал, пока за красоткой закроется дверь, и начал раздеваться. Зоммер знал, что нехорош фигурой, поэтому проделал эту процедуру с предельной скоростью. Забравшись под одеяло, устроился поудобнее, включил лампу и приготовился к чудесному зрелищу. Обнаженная прелестница, изготовившаяся к любовным утехам — что может быть пикантней?
То, что она заставляла себя ждать, лишь распаляло аппетит. Зоммер нетерпеливо поерзал, провел по губам толстым языком.
В ванной лилась вода. Что-то звякнуло. Должно быть, чаровница от волнения обронила какую-нибудь дамскую безделицу — пудреницу или помаду.
— Porco![31] — шепотом обозвала Клара некстати звякнувший шпингалет и высунулась из окна.
Внизу, под обрывом плескалось озеро.
Оглянувшись, она стянула через голову платье. Вокруг талии была обмотана лестница из тонкого прозрачного шелка.
Один конец Клара закрепила на опоре жалюзи, предварительно проверив ее прочность. Ко второму привязала гирьку, извлеченную из сумочки. Спустила вниз.
Потом плотно прикрыла створку, но шпингалет запирать не стала.
В пьяном угаре
Двенадцать рюмок тащи! — инструктировал штабс-ротмистр официанта. — До- дичи, кларо? И еще до дичи! Тутто венти кватро![32]
Тот умчался. Козловский повернулся к товарищу, задушевно сказал:
— Алеша, давай на «ты». Связала нас судьба одной веревочкой, да на ней же и вздернула. Оба мы с тобой му… тьфу! музыканты.
— Хорошо, — согласился Романов. На «ты» так на «ты». Разница в возрасте небольшая, лет восемь.
Официант уже возвращался с новым подносом, сплошь заставленным крошечными рюмками.
— Вот так и вот так, — показал князь. Двенадцать рюмок встали в шеренгу перед ним, двенадцать перед Алешей. Официант в два счета наполнил их граппой. В его взгляде читались недоверие и ужас.
— Я тебя научу пить по-гвардейски, за апостолов.
— Как это? — без интереса спросил Романов. Сердце у него сжималось так тоскливо — хоть на луну вой.
— Очень просто. Делай, как я. — Штабс-ротмистр скривился на рюмки. — Тьфу, наперстки какие-то. Значит, так. За апостола Петра!
Он осушил крайнюю правую. Алеша последовал его примеру.
— За Матфея. Выпили по второй.
— За Иоанна.
По третьей, но Алешу пришлось немного подождать, он закашлялся.
— За Иакова сына Зеведеева.
Тут младший из собутыльников сдался — поднял руки. Князь досадливо крякнул, но не остановился.
— За Иакова сына Алфеева… После двух Иаковов разрешается закусить.
Отломил кусочек хлеба, понюхал, проглотил. Алеша хотел подцепить кусочек горгонзолы, но никак не мог попасть в сыр вилкой.
— Так, теперь за Андрея Первозванного. Не отставать! … За Фому Неверящего… За Филиппа… За Варфоломея… За Симона Зилота… За Иуду Леввея… А Иуде Искариоту — вот. Об твердь земную!
С этими словами Козловский выплеснул последнюю, двенадцатую порцию на скатерть, а саму рюмку с размаху грохнул об пол — официант жалобно вскрикнул. Князь кинул ему купюру.
— На, не переживай… Алеш, ты что?
Его молодой друг сидел с разинутым ртом, пытаясь сделать вдох.
Прислушавшись к себе, штабс-ротмистр констатировал:
— Не пробило. Ну-ка, как тебя… Еще неси. Анкора!
Голова у Алеши с каждой секундой делалась всё тяжелее. Одной шеей на весу ее было уже не удержать. Пришлось подпереться сначала одной рукой, потом двумя.
— Где ты, где ты? — уныло повторял пьяный Романов, взывая к Кларе.
Князь взял его за ухо, повернул к себе.
— Да вот же я. Ослеп ты, что ли?
— Где ты? — безнадежно всхлипнул Алеша.
Лучше ему было этого не знать …
Господину Зоммеру было хорошо. Он полулежал на подушке, потягивал из тонкого бокала херес, время от времени подносил ко рту сигару.
Танцовщица лежала рядом, уткнувшись носом в его плечо и ровно дышала во сне. Умаялась, цыпочка, самодовольно подумал он. Не всякий способен на шестом десятке так утомить женщину.
Ему тоже хотелось спать, но до двенадцати было нельзя. Вот сменит код, тогда впору и отдохнуть. К утру пылу поднакопится — глядишь, еще разок покувыркаемся.
Милашка пролепетала во сне что-то нежное, трогательное. Зоммер осторожно взял со столика часы. Без пяти. Пора.
Тихо поднявшись, он накинул халат. Женщина грациозно перевернулась на другой бок. Одеяло сдвинулось, вдоль спины по ложбинке пролегла мягкая тень.
Улыбнувшись, Зоммер вышел.
В следующую же секунду Клара бесшумно, не скрипнув пружиной, поднялась и перебежала к двери.
Грузный человек в халате шел по коридору, пол поскрипывал под его шагами. Сзади, ночной бабочкой скользил белый силуэт.
На верхней площадке лестницы в креслах сидели охранники. Кларе пришлось прижаться к самой стене, чтобы не попасть в их поле зрения.
Коридор повернул направо. Она успела увидеть, как хозяин входит в какую-то дверь.
Картинка 22
Высунулась из-за краешка, готовая отпрянуть обратно. Но Зоммер назад не смотрел.
Судя по книжным полкам, тут находилась библиотека.
Волосатая рука тронула фолиант в кожаном переплете. Открылся секретный ход.
Когда Зоммер вошел в него, Клара на цыпочках, танцующей походкой переместилась к тайнику. Выглянула.
Невидимые часы начали отбивать полночь. Зоммер что-то повернул на пульте и пробормотал вслух, запоминая:
— Sechs-drei-sechs-acht-zwei-zwei. Sechs-drei-sechs-acht-zwei-zwei…
Сзади что-то скрипнуло.
Президент «Шпионской биржи» быстро обернулся, правая рука юркнула в карман халата. Прислушался — тихо.
Зоммер подбежал к светлому прямоугольнику двери. В библиотеке было пусто. На ветру скрипнула приоткрытая форточка.
Тогда морщины на лбу коммерсанта разгладились. Он запер тайник и вернулся в спальню.
Девчонка спала в той же позе, только одеяло сползло еще ниже.
Сочные губы Зоммера тронула улыбка.
Молодо-зелено
Эх, молодо-зелено… — Козловский с умилением взглянул на сомлевшего товарища и выплеснул граппу на пол. — А Иуде Искариоту — вот!
Наученный опытом официант был наготове и ловко поймал брошенную рюмку на растянутое полотенце. Очередная купюра, впрочем, все равно полетела следом за рюмкой.