Еще десять перекладинок, и Романов оказался на каменном выступе подоконника. Увидел, как надежно, тройным узлом закреплен на железном штыре конец, и на сердце потеплело. Кларочка позаботилась. Знала: в ее руках жизнь любимого.
Как и было обещано, створка открылась от толчка. Петли не скрипнули — умница Клара догадалась смазать их кольдкремом.
Алеша перегнулся и дважды мигнул фонариком. Всё в порядке, я наверху, можно.
Следующим должен был подниматься штабс-ротмистр. Ему с хромой ногой труднее, чем остальным, поэтому решили, что Романов будет придерживать лестницу сверху, а Чичо снизу.
Шелковые бечевки натянулись, закачались.
Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а князь все не появлялся. Соскучившись, Алеша пытался рассмотреть ванную, но в ней было совсем темно. Где-то близко из крана капала вода.
На двадцать второй минуте внизу, наконец, послышалось тяжелое дыхание.
Схватив командира подмышки, Романов помог ему перевалиться через подоконник. Как и Алеша, князь был в темном костюме. Это чтобы какие-нибудь припозднившиеся любители лодочных катаний не заметили на склоне подозрительных альпинистов.
— Уф, — задыхаясь, прошептал Козловский. — Думал, не долезу.
Последним поднялся Молчун. У него за плечами был тяжелый кожаный мешок с инструментами, да и нижний конец лестницы никто не придерживал — пришлось просто привязать к лодке, а все же итальянец вскарабкался гораздо быстрее русских. Очевидно, имел в таких делах навык.
Наконец, вся небольшая группа была наверху.
«Пора!» — махнул рукой отдышавшийся штабс-ротмистр и приоткрыл дверь в спальню.
Там было пусто. Постель не расстелена.
Чичо отодвинул офицера и спокойно, не слишком заботясь о производимом шуме, пересек комнату. Правда, в коридоре его шаги сделались осторожнее, потому что откуда-то снизу доносились голоса. Но дон Трапано не обманул. На втором этаже не было ни души.
Куда подевались Зоммер и его охранники?
Пока плыли в лодке, князь пытался задавать итальянцу вопросы, но Молчун ни на один не ответил. Он вообще не произнес за всё время ни слова. Если что-то хотел сообщить, обходился жестами. Козловский и Романов пришли к выводу, что он немой. Отсюда и прозвище. Безъязыкий специалист по замкам — чем не идеальный крестник для дона Трапано?
Глядя, как уверенно ведет себя на вилле Чичо, штабс-ротмистр нахмурился. Командир в бою может быть только один, все остальные обязаны ему повиноваться.
Твердо взяв специалиста за руку, князь развернул его к себе и тихо, раздельно сказал:
— Стоп. Фар ньенте. Йо парларе — ту фаре. Кларо?[33] Немой кивнул.
— Лёша, ну-ка, посмотри, что там.
Князь мотнул подбородком в направлении голосов.
Романов двинулся к лестнице. Очень удобная для разведчика вещь — крестьянские туфли на веревочной подошве. Поступь мягкая, шума почти никакого.
На верхней площадке ничего, только пустые кресла.
Алеша чуть высунулся из-за перил.
Внизу, у столика с телефонным аппаратом стояли двое мужчин. У одного кобура на поясе, у другого под мышкой.
— Нет, не возвращался… — взволнованно докладывал кому-то в трубку один по-немецки (второй нервно переминался с ноги на ногу). - Ни на что непохоже… Да, меры приняты. В саду выставлены двойные посты…
Попятившись назад, Романов махнул штабс-ротмистру: можно действовать.
Схема, нарисованная Кларой, была предельно ясна.
Повернули по коридору направо, четвертая по счету дверь привела в библиотеку.
Фальшивый фолиант, рычаг к потайной двери, тоже отыскался без труда.
Скрипнул механизм, полка отъехала, открылся вход.
Пропустив напарников вперед, штабс-ротмистр вошел последним и плотно задвинул переборку.
— Здесь полная звукоизоляция, — сказал он громко, осветив фонарем стены. — Хоть пой… Вот свет включать мы не будем, — остановил князь потянувшегося к выключателю Романова. — Вдруг у них там внизу какой-нибудь сигнал включится? Поставь свой фонарь на пол, нам хватит.
Тем временем Чичо приладил на голову кожаный ремень с лампочкой, подошел к стальной перегородке и принялся внимательно ее рассматривать. Зачем-то задрал голову, привстал на цыпочки, пощупал потолок.
— Сейчас откроем. Моменто — аперто[34], — усмехнулся штабс-ротмистр, которому понравилось изъясняться по-итальянски.
Он подошел к щиту, на котором светились огоньки.
— Круглые рычажки с цифрами… Очевидно, вот эти. Набираем 636822. Теперь повернуть ручку. Ну-ка…
Стальная стена с тихим шипением отъехала, за ней открылось темное пространство — то ли проход, то ли ниша.
Штабс-ротмистр посветил туда фонарем.
— Что за черт! Пусто!
Луч забликовал по поверхности еще одной двери, как две капли воды похожей на предыдущую, но со стальным кольцом посередине.
— А где картотека? Эй, специалист, ты что-нибудь про это знаешь? Спечиалиста! Сапере?
Похоже, что знал. Во всяком случае, удивленным Чичо не выглядел. Он невозмутимо шагнул вперед, снимая со спины свой кожаный мешок. Однако когда русские тоже хотели войти в странный тамбур, энергично замотал головой.
— No! Solo uno![35]
И попробовал выпихнуть Алешу обратно.
— Ты, оказывается, умеешь говорить! — рассердился князь. — Покомандуй мне! Чего это «соло уно»? Оба войдем. Тутти дуэ!
— Uno, — повторил Чичо. Штабс-ротмистр показал ему кулак.
— Надоел мне этот уголовник. Закончим — набью рожу, поучу вежливости. Дуэ. Кларо?
Итальянец пожал плечами: мол, дело ваше.
Когда все трое оказались внутри камеры (теперь стало окончательно ясно, что это всего лишь преддверие архива), первая дверь всё с тем же шипением начала закрываться.
— Лавр! — закричал Алеша. — Смотри!
Но специалист встревоженным не выглядел — преспокойно копался в своем мешке. Козловский объяснил:
— Все в порядке. Я читал, что в самых современных банках такая же система. Пока не закроется внешняя дверь, внутренняя не отпирается.
Кромешную тьму прорезали три луча. Два ползали вправо-влево и вверх-вниз, третий, прикрепленный ко лбу Молчуна, был направлен только на стальное кольцо.
В руках специалиста появилась маленькая дрель. С поразительной сноровкой Чичо начал просверливать дырки, следуя какой-то системе, понятной ему одному.
— Алмазное сверло! — шепотом сообщил штабс-ротмистр. — Виртуоз почище покойного Лютикова. Так и быть, не стану ему рожу бить.
Где-то наверху послышался тихий свист, на который русские сначала не обратили внимания. Но итальянец насторожился, прислушался, извлек из мешка странную резиновую маску с трубчатым хоботом. Вторую точно такую же, не оборачиваясь, протянул назад.
— Что это у тебя? Пер ке? Романов посветил вверх.
Из маленькой решетки, похожей на вентиляционную, била сизая струя. Дым спускался до самого низа, расстилаясь по полу.
— Лавр, это у него респираторная маска! Я видел такие на химической кафедре! Защищает от ядовитых газов. Господи, голубые лица!!! Наши погибли не в машине, а здесь!!!
Синеватый туман уже поднялся до колен. Вырвав у итальянца маску, штабс-ротмистр крикнул:
— Анкора! Анкора уно![36]
— lo parlate: solo uno, — буркнул специалист, продолжая сверлить. — No ho terza.[37]
— Тогда открой дверь! Он выйдет. Сортире!
— Impossibile[38].
Облако ядовитого газа подползало к поясу. У Алеши защипало в глазах, защекотало в ноздрях.
— Лавр, не вдыхай! Ни в коем случае! — просипел он сдавленным голосом, зажав нос и рот.
— Почему ты ничего не сказал? — рычал князь на итальянца. — Сапере газо — но дире?[39] Убью мерзавца! А маску заберу!
Картинка 25
Романов вцепился здоровой рукой в «наган», уже извлеченный князем из кобуры.
— Ты что?! А кто дверь откроет? Дай!
Он сунул лицо в маску, жадно втянул воздух.
— Теперь ты! По очереди!
Сквозь струящийся воздух они почти ничего не видели, лишь передавали друг другу противогаз (вот как называлась маска — Алеша вспомнил). Чтоб не слезились глаза, пришлось зажмуриться.
Деловито жужжала дрель, ей подсвистывал задувающий сверху ядовитый пар.
Скрежет. Лязг. Что-то с трудом провернулось.
— Tutto fatto,[40] — объявил Чичо.
Алеша приоткрыл глаз. Стальная дверь уходила в стену. Из расширяющейся щели в тамбур лился электрический свет, а наверху, очевидно, включилась вытяжка — голубой дым быстро всасывался в решетчатое оконце.
Кажется, противогаз больше был не нужен. Молчун свой снял и аккуратно убрал в сумку вместе с инструментами. Однако войти первым в хранилище Козловский ему не позволил.
— Но! Йо примо!
Небольшая камера была вся занята стеллажами, на которых в идеальном порядке стояли папки и картонные коробки с наклеечками.
На каждой полке красовался флажок той или иной страны, на папках и коробках какие-то цифирки.
Будто пьяница, дорвавшийся до выпивки, штабс-ротмистр жадно перелистывал страницы документов и наскоро просматривал фотографии, приговаривая:
— Ух ты, ух ты, ух ты… Всего не унести, жалко… Алеша, давай саквояж!
Одни бумаги, коротко просмотрев, он брал с собой, другие с душераздирающим вздохом бросал на пол. Но так дело шло слишком медленно, и князь поменял методику.
— С полки «Russland» берем всё. «Германию» тоже целиком. «Австро-Венгрию» — само собой… Что, места больше нет?
— Тяжело. Не спустимся.
— Эх, Булошникова бы сюда!
Князь снял черную куртку, сорвал с себя рубашку, соорудил из нее подобие мешка.
— «Франция» — пригодится… «Америка» — кому она нужна. — Соединенные Штаты посыпались с полки на пол. — «Япония» — эх, не поместится… «England» — ну, сколько влезет.
Вот уже и рубаха была набита бумагами по самый воротник. Британской империи досталось совсем мало места.
Чуть не плача, Козловский выдирал из папок отдельные страницы, запихивал Романову за пазуху.
— Что это, шифр? — бормотал он. — Ничего, криптографы разберутся. А это что за чертежи?
— Лавр, — наябедничал Алеша про итальянца, — он папки «Италия» берет!
— Италию — ляд с ней. Пускай. Его доля. Но надо проверить, что он еще себе понапихал. Эй, минуто!
Из рюкзака специалиста одна за другой были извлечены несколько папок.
— «Schweiz»? Ладно, ва бене. А «Сербию» отдай, ни к чему вам братья-славяне…
Чичо за Сербию биться не стал — у него с местом тоже было плохо.
Наконец, нагрузились, что называется, под завязку.
Штабс-ротмистр вынул плоскую флягу с горючей жидкостью, полил груду сваленной на пол бумаги. Бросил спичку — по документам побежало веселое голубое пламя.
Диверсанты побыстрей выскочили в тамбур, и Чичо задвинул стальную дверь.
После электрического освещения в глухом закуте было ничего не видно. Русские фонарей не включили, а лампочка на лбу у итальянца почти села, едва светилась в темноте.
— Газо анкора? — с тревогой спросил князь.
Светящееся пятно отрицательно помоталось из стороны в сторону. Очевидно, защитная система срабатывала только при несанкционированном проникновении, а на обратном пути не включалась.
Чичо подошел к внешней двери, пошарил по ней лучом. Лишь сейчас Алеша заметил, что на ней тоже маленькие кругляшки — кодовый замок. Специалиста это не смутило. Он стал набирать знакомое сочетание цифр: шестерка, тройка, шестерка, восьмерка, двойка и снова…
Итальянец еще не успел повернуть последнюю ручку, как дверь вдруг шикнула и поползла.
Невозмутимый Чичо издал удивленное восклицание.
— Давай, давай! — поторопил Козловский перегородку, которая, впрочем, и без того двигалась довольно быстро.
Что за чертовщина?!
С той стороны в темноте сияли два фонаря. Слабый лучик, сочащийся от головы специалиста выхватил из мрака две круглоглазые хари со слоновьими хоботами.
Люди! В противогазах!
— Леша, бей! — крикнул штабс-ротмистр. — Засада!
Трудно было понять, кто выстрелил первым.
Два ярких фонаря погасли сразу. Лампочка на лбу итальянца тоже, причем со стеклянным звоном.
Вспышки одна за другой раздирали тьму, по стали и камню чиркали рикошеты, но грохота выстрелов и визга пуль Алеша не слышал — сразу же заложило уши.
— Scheise! — орали из черноты. — Получи, гад! Mamicko!
А Романов в сражении не участвовал. Всё время, пока шла пальба, он, вжавшись в угол, пытался больной рукой взвести затвор своего «штейер-пипера». Когда, наконец, получилось, стрельба уже стихла.