Джордж пересек всю комнату, посмотрел на одежду Гэша, аккуратно сложенную на соседней с одеждой Трента полке. Задумчиво нахмурился.
– Бедняга Эдуард! Он так легко расстраивается. Не то чтобы он любил Боба. Ну, нам в жизни чаще, чем другим, приходится принимать горькое вместо сладкого. Давайте, детки!
Все пошли к сцене, Дэвид услышал удары молотков, стук передвигаемых ящиков, громкие команды. Вскоре завели грузовик и, подогнав к боковой двери зала, стали выносить и грузить оборудование.
Соня Фентон вернулась в музей одна и с явной неохотой подошла к мужу. Сесть она отказалась, стояла и смотрела на него со странной смесью страха и отвращения. Дэвид окинул ее взглядом. Ему показалось, что страх не имеет отношения к Роберту Фентону, а отвращение связано не только с его теперешним отталкивающим видом.
У больного отвисла челюсть, слюна текла на фальшивую бороду. Дыхание, ровное, хотя и тяжелое, чуть изменилось, приобрело другой ритм. Дэвид нахмурился: ему совершенно не нравился внешний вид больного. Откинув автомобильное одеяло, он взял его руку, пощупать пульс. При этом на пол выскользнул конверт. Дэвид подал его Соне.
– Это, похоже, выпало из его кармана, – заметил он. – Вы не сохраните для него?
– Это не принадлежит моему мужу, – отрешенно ответила Соня. – На конверте имя Джорджа.
– А что это?
Они не заметили возвращения помрежа, а он стоял у них за спиной, протягивая руку к Соне Фентон. Она молча отдала ему конверт. Он покрутил его, поворачивая то одной, то другой стороной, и бросил на витрину рядом со своим пиджаком. Потом поднял пиджак и проверил карманы.
– Да, это мое, – медленно сказал он. – Но свой конверт я положил в карман вот этого пиджака. Вы говорите, он был у Боба?
– Лежал рядом с карманом. Я его увидел, взяв больного за руку. Наверное, выпал, когда мы расстегивали на нем одежду и накрывали одеялом. В тот момент я его не заметил.
– Боб? – спросил Джордж, будто сам себе не веря. Соня перевела дыхание и резко ответила:
– Нет, конечно. Ты с ума сошел? Наверняка он держал его у себя, чтобы вернуть тебе.
– Тогда он взял его у… тогда он узнал, кто…
Соня кивнула и перевела взгляд больших карих глаз с Дэвида на помрежа и обратно.
– Вы не могли бы мне сказать, о чем вообще речь? – спросил Дэвид. – Или я излишне любопытен?
– Нет, вам вполне можно рассказать, – мрачно ответил Джордж. – У нас в труппе случались мелкие кражи, такое бывает. И Боба это беспокоило.
– Понимаю. – Дэвид задумался. – Может быть, стоит выяснить, сохранились ли конверты остальных? Я так понимаю, их раздали только сегодня.
– Да, верно. В первом антракте. Ой, кто это! – Человек, осторожно выходивший в дверь, повернулся. – Лайонел! Какого черта ты крадешься?
Бассет неловко потоптался на месте.
– Я подумал, не начать ли грузить костюмы, – сказал он. – Но вроде бы у вас какой-то секретный разговор.
– Секретный, дья… – ответил Джордж Лемминг. – Мы гадали, как мой конверт с жалованьем оказался в кармане у Боба – в кармане его сценического костюма, который до сих пор на нем. Может, ты мне расскажешь?
– Я? – ахнул Бассет. Краска сбежала с его лица, он беспомощно прикрыл рот ладонью.
– Да, ты, – зловеще продолжил Джордж. – Ты же невезучий, Лайонел? И пророчишь несчастья – вот «Макбета» здесь цитировал. Похоже, подействовало. У Боба удар, а конверты с жалованьем туда-сюда прыгают. Я и сам оказался бы несчастливцем, если бы доктор Уинтрингем не нашел мой. Я не сомневаюсь, что Боб хотел мне его отдать, но где он его взял? Не у меня в кармане – кто угодно, только не он. Может, ты сумеешь что-нибудь объяснить?
– Я? – повторил Боб с тем же беспомощным видом. – Ты врешь! – вдруг закричал он, и его голос сорвался. – Ты все время на меня бочку катишь, подозрительный старый черт! Я тебя за клевету привлеку! Я…
Появление быстро вошедшего доктора Мэйсона положило конец этой вспышке. Школьный врач с изумлением воззрился на напряженные фигуры вокруг своего пациента. И решил, что это совершенно не его дело.
– Как он, Уинтрингем? – спросил он в деловитой профессиональной манере.
Мэйсон договорился насчет места в больнице, «Скорая» была уже в пути, и он чувствовал себя умелым организатором. Но молчание Дэвида его насторожило. Он опустился на одно колено. Дэвид присел с другой стороны, пристально глядя на пораженного ударом актера.
– Как он? – повторил свой вопрос Мэйсон, уже тише.
– Не очень.
– Жаль. – Доктор пощупал пульс и буркнул: – Черт! Не хотелось бы, чтобы он умер здесь.
Дэвид не слушал, пристально глядя на голову пострадавшего. Джордж Лемминг, увидев, что актеры возвращаются за своими вещами, поднял руку. Все тихо выстроились кольцом в нескольких ярдах от больного.