В среду номер сдали в печать, ближе к вечеру он позвонил Тамаре.
– Голос у тебя почти нормальный.
– У меня вид ненормальный – лихоманка выскочила.
– Уй, а ты мне так нужна, так нужна… Он был вполне искренен.
– Тамара, твой образ у меня вполне сложился, ты всегда в моем представлении будешь прекрасной и неповторимой.
– А по телефону ты мне не хочешь рассказать, чего ты от меня жаждешь получить?
– Рассказать-то можно, получить нельзя… Тамара прыснула.
– Знаешь, Том, если ты не увидишь того, что я насобирал, ты мне просто не поверишь.
– Ой, заинтриговал! Говори немедленно, а то я помру от любопытства!
– Как ты думаешь, как и, главное, зачем твоя знакомая Коваленко оказалась в монастыре?
– А, так это опять о ней! – разочарованно фыркнула Тамара. – Ясно – ты один из тех пошлых типов, которые шизеют от блондинок.
«Она блондинка?»
– Том, это не шутки! Боюсь, дело куда серьезнее, чем можно представить. От кого она прячется, а? Как ты думаешь?
– Если в современном монастыре можно от кого-то спрятаться, так только от самой себя.
«Вот и я о том же».
– Нет, ты припомни, что ты о ней знаешь, помозгуй… Когда ты с ней в последний раз говорила?
– Когда она материал приносила.
– А где ее, кроме монастыря, можно найти?
– У родителей… Как она от мужа ушла, к ним вернулась.
Андрей услышал, как Тамара, вероятно, прикрыв ладошкой трубку, с кем-то разговаривает.
– Да, Андрюш, я тут у матери кое-что спросила. У Аньки бабка есть – ну, редкостная сволочь. Ее, сказывают, даже менты боялись. Знаешь – из породы городских сумасшедших. Мама говорит, они детишками ходили на нее смотреть – как в бесплатный цирк.
– Чего – голая бегала?
– Почти. Раз в неделю, как по расписанию, выходила на площадь перед старым горисполкомом – недалеко от «Крестьянки»… И хоть час, хоть два могла стоять и орать, проклинать всех, особенно мужиков – это ей особенно удавалось. Покричит-покричит, успокоится и пойдет себе, раскрасневшаяся, помолодевшая. Она долго так выступала, может, лет пятнадцать – говорила, вот я так покричу, и мне хорошо становится, а вам что – жалко? Выступала она так, пока внучка у нее не родилась, Анька. Только после этого баба Катя вроде успокоилась.
– А-а… – протянул Андрей, радуясь, что сидит – иначе у него просто подкосились бы ноги, – бабку не Екатериной Васильевной звали?
– Да… А ты уже и ее уловил?! Ну ты и хваткий…
«А эта юная, чистая и невинная красавица на фотографии – внучка старой ведьмы и Анна К. – одно лицо… Значит, черной вдовой баба Катя неспроста стала… Да это же настоящая семья вурдалаков!»
– Слушай, Том, ты когда в форму войдешь? Я тебя умоляю – выздоравливай, а? Ну хоть к выходным, пожалуйста!
– А что делать надо, хоть намекни?
– Открываем сезон охоты на ведьм, водяных и русалок! Лицензию на отстрел и вознаграждение за каждую добытую голову гарантирую.
– Мм, ну ладно. Я-то хотела еще и ту неделю от работы закосить, но для тебя постараюсь.
– От работы коси сколько хочешь. Так даже лучше… Только мне надо, чтобы ты эту Коваленку из обители вытащила, а я смог бы с нее показания получить. Замах на полосу в МК со мной в соавторстве. Годится?
– А она жаловаться не побежит?
– Да с тем, что я о ней знаю, она до конца жизни молчать будет!
Тамара на том конце провода только охнула.
Андрея слегка трясло. Вот и еще один штришок к портрету. Анна К., оказывается, еще и любимая внучка гражданки М.! Ну конечно! То, что минуту назад казалось невероятным совпадением, сейчас стало совершенно естественным обстоятельством – если такое слово применимо к существам подобного рода.
Он разыскал в блокноте пометки, сделанные месяц назад. Пузырились зловещим болотом Озерки, жителей которых – с определенным умыслом? – расселили по разным районам. Видно, вдовели водяные красавицы тоже не просто так…
Андрей бы сейчас с удовольствием пропустил рюмочку хорошего коньяка – чтобы сбить судорожное возбуждение. Было половина десятого вечера. Он быстро переоделся и вышел на улицу. Тротуары были чуть присыпаны тоненьким пластинчатым снежком. Ему стало светло и даже радостно.
«Разорюсь на «Хеннесси», – подумал он, заходя в бар – напротив здания городской администрации.
Народу в середине недели было мало, несколько парочек, поодаль за невысокой оградкой сидела компания упитанных, добротно одетых парней его возраста или чуть постарше. Бармен поставил перед ним бокастенькую емкость с темно-коричневой жидкостью.