– Не надо ее беспокоить, у нее других дел хватает. Ну так что – где моя подруга?
– Вы идите до конца, сверните налево. Трудницы там разговляются.
– Спасибо, девушки. Дай вам Бог чего самим хочется, и побольше.
Они побежали дальше, щебеча, а Андрей быстро пошел в указанном направлении, думая – что он скажет, когда найдет Анну К.?
Из-за дощатой двери в тупике действительно слышался шум. Музыки, как при светских застольях, не было, но всплески смеха время от времени раздавались. Войти, спросить, вызвать для разговора? А кто он ей? Коллега, разбиравшийся с кляузой, намалеванной ее родненькой бабусей… Хорош предлог!
Вдруг Андрей услышал: к двери кто-то подошел, повернулась ручка… Он успел отскочить, вышли несколько женщин, довольно громко переговариваясь, пошли, не спеша, по коридору.
«Покурить, что ли?» – фыркнул Андрей мысленно.
Анны К. среди них не было – это он отследил тщательно, по-воровски выглядывая из-за двери. Но если она, как сказали молоденькие хохотушки, в этой горнице и среди ушедших ее нет, то… Удача?!
Андрей, холодея то ли от собственной наглости, то ли от предчувствия долгожданной встречи, выглянул из-за косяка, окинул взглядом часть длинной, низкой горницы.
Девушка с косой, уложенной на голове короной, собирала со стола керамические миски. Лицо у нее было задумчивое, чуть мрачное, но двигалась она непринужденно, как всякий человек, уверенный в том, что остался один. Андрей наблюдал за Анной полминуты, когда она, почувствовав его пристальный взгляд, повернулась в строну темного проема двери.
– Кто там? – спросила, близоруко щурясь.
«Вот я и услышал ее голос», – отрешенно подумал Андрей и сделал шаг вперед.
Анна, увидев его, выпрямилась, слегка поморщилась, как от вида чего-то неприятного.
– Извините, сударь, сюда нельзя посторонним.
Он сделал еще один шаг.
– Здравствуйте, Анна.
Только теперь он понял, как давно хотел произнести эти слова.
– Откуда вы меня знаете?
– Не важно. Это долгая история. Я хочу с вами поговорить.
– Это невозможно. Вы должны немедленно уйти.
Анна опять принялась собирать со стола, словно желая показать, что разговор окончен и она – в отличие от него – занята делом. Почувствовав, что он не собирается уходить, Анна все-таки подняла глаза.
– Вам нельзя здесь оставаться. Пожалуйста…
– Хорошо, я уйду. Но обещайте встретиться со мной потом, где-нибудь в городе.
Он полез за визиткой.
– Пожалуйста, вам нельзя здесь находиться.
– Да почему? Что со мой может произойти? От церкви отлучат?
Она не отвечала, отвернувшись, стояла над горкой грязной посуды. Андрею были видны только ее чуть выпуклый лоб и высокая скула. Пауза затянулась. Андрея начинало злить это неприятие.
– Со мной что-то случится? Как с вашими учениками, да?
Анна резко повернулась, с изумлением и болью глядя ему в глаза.
– Или как с теми, у кого вы брали интервью?
Андрей сделал еще шаг. Она отступила, повернулась к нему.
– Я… ни в чем не виновата… Ее пухлые губы дрогнули.
– А никто вас ни в чем и не обвиняет. Просто поговорите со мной об этом. Почему вы не хотите?
– Вам надо немедленно уйти. Это может… плохо кончиться… для вас и для меня…
Андрей сделал еще шаг, положил на угол стола визитку.
– Я буду в отъезде пару недель. А потом… Появитесь в городе – позвоните коллеге. Мы оба журналисты и знаем, как добывать факты. Ведь я все равно докопаюсь до правды, так что лучше расскажите все сами.
Анна отвернулась, нервно дернула головой. Казалось, она сейчас заплачет, а Андрей, как всякий мужчина, женских слез не переносил органически.
Едва он успел прикрыть дверь снаружи, в коридоре появилось несколько женщин, более молодых.
– Ой, а что вы здесь делаете? – удивленно спросила одна. – Сюда посторонним нельзя.
– Да вот как раз выход ищу – заблудился в ваших переходах. У матушки поди уже все съели, пока я тут плутал.
Когда Андрей почти бегом вернулся в канцелярию, на время ставшую трапезной, благочинный, сидя в кресле, что-то рассказывал; присутствовавшие благоговейно внимали. Андрей встал у стены, стараясь отдышаться – его еще било нервной дрожью.
Не слишком ли резко он говорил с Анной? Почему она так упорно просила его уйти? Боялась, что застанут? Ну и что с того? Она даже не послушница. Да и вторжение было целиком на его совести…
Андрею почему-то расхотелось ехать в Египет. В голове звенело от обилия противоречивых мыслей, он усилием воли заставил их успокоиться и улечься. Вечером он все обдумает.
Благочинный закончил монолог, не без труда поднялся и, осенив присутствующих крестным знамением, вместе с многочисленной свитой удалился. Через некоторое время и главред, благостно разомлевший, сделал Андрею знак – давай-ка на выход.