Не считая резких порывов ветра, в лесу было довольно тихо. За счёт деревьев этими самыми порывами не сбивало с ног. Было прохладно, но какого-либо способа исправить эту ситуацию пока не было вообще. Зомбированные, к удивлению, на пути не встречались вовсе. Ни живые, ни мёртвые.
Дорога заняла, как Матвей и предсказывал, чуть больше часа. Сил на неё затрачено было немного — идти приходилось по ровной местности. Всё это время Роман испытывал неприятное чувство, которое внятно не мог объяснить сам. Он будто ждал чего-то плохого. Например, смертоносного для него же прыжка заражённого из кустов или выстрела в спину от кого-либо, чего до самого небольшого здания не последовало.
Оказавшись на месте, Смирнов удивился. Рома, представляя это место более неухоженным, тоже. На месте входа стояла импровизированная дверь, подтверждая одно из самых неприятных опасений: здесь кто-то уже засел. Даже неприметная тропа, ведущая к зданию, была расчищена, чтобы оттуда можно было выйти, не цепляясь за колючие кусты. Однако отступать не хотелось.
Первым вошёл Матвей, крепко вцепившись обеими руками в своё ружьё. Следом шёл Роман, замыкал Александр. Они старались даже дышать так, чтобы этого не было слышно друг другу. Сердце в это время колотилось как бешеное: от каждого звука, будь то камень под ногами или гул ветра, повышался градус напряжения. Казалось, что вот-вот из-за угла что-то выпрыгнет, подобно тому, что было в низкопробных ужастиках. Несмотря на всю эту атмосферу, Роману было интересно лишь одно: как в подобной кромешной тьме можно было вообще выживать? Вопрос на свой ответ он получил довольно быстро.
Сквозь черноту пустых тоннелей внезапно пронёсся топот. Он был всё ближе и ближе, подходя из-за спины. Пришлось ускорить свой шаг, пытаясь найти пустое помещение, в котором этот непонятный набег можно было переждать, однако тщетно: топот был ближе, чем казалось. Как только троица попыталась податься в бег, бетонные коридоры сотряс громкий мужской голос:
— Стоять!
И они замерли. В спину засветил яркий белый свет, оборачиваться на который было банально страшно, но сделать это пришлось чисто инстинктивно, когда раздался звонкий щелчок затвора. Причём, как стало ясно спустя мгновенье, даже не одного.
— Михайлюк, свет поубавь.
И белая яркость стала не так сильно резать глаза. Четыре силуэта теперь были различимы. У двух было по автомату, третий носил тяжелый яркий фонарь. Четвёртый, который, судя по всему, руководил всем этим парадом, был вооружён пистолетом Макарова. Держал он своё средство обороны в левой руке, явно предварительно сняв с предохранителя.
Старшему было на вид не меньше сорока. По выправке было видно, что он военный. Тёмные волосы, седые виски, щетина. И необычно опрятный для этих условий вид одежды. Остальным было не больше двадцати пяти, и выглядели они так же по уставу.
— Кто такие? — старший наконец прервал небольшую паузу.
— Гражданские, — Роман поднял руки вверх, после чего так поступили и остальные. Какого-либо желания шутить не было, ведь у незнакомцев, судя по всему, принадлежащих к числу военных, было в руках заряженное оружие.
— Что здесь забыли?
— Пытаемся выжить.
— Откуда про это место узнали?
— Когда-то давно на прогулке увидел, — Матвей морщился от света, что бил в глаза.
— Как думаешь, Михайлюк, правду говорят? — старший усмехнулся.
— Так точно, товарищ майор, — солдат от обращения вздрогнул. — Правду.
— Сколько всего вас? Трое? — мужчина, улыбнувшись ответу своего подчинённого, обратился к Матвею.
— Нет, — Роман решил сам продолжить вести диалог, показывая, кто из них лидер. — Восемь.
— У меня есть предложение. Взаимовыгодное. Но не для всех восьмерых.
Майор, которого, как оказалось, зовут Илья Фоменко, был предельно краток, но определённых подробностей при своей речи не упускал, однако и всех карт одновременно открывать не стремился. Он рассказывал, что в их бункере есть места и припасы для шестерых, но на вопросы относительно того, как все тут выживают, лишь усмехнулся.
Для Романа, как для неформального лидера группы, подобная возможность выжить была одновременно и манной небесной, и самой настоящей пыткой. Он прекрасно понимал, что если места действительно так хороши и безопасны, как-то описывал Фоменко, то за них стоит цепляться зубами. Основная проблема заключалась в том, что мест на восьмерых всего шесть. Кому-то придётся от выигрышного лотерейного билета отказаться, причём вряд ли на добровольной основе. Жить хотелось всем, в том числе самому Коршунову.
Ввиду того, что гадкое чувство, близкое к чрезмерной настороженности, до сих пор не отпускало молодого человека, он не откидывал вероятности того, что военные и сами выживают как могут, поэтому в грабеже таких же выживших бедолаг не видят ничего плохого. Неизвестно было, сколько их всего было по всему бункеру. Однако против этой догадки было два момента: у троицы не отобрали их оружия и их до сих пор под страхом смерти не повели к остальной части команды.
Принимать самолично решение, кого вести за собой, Роман, как он сам считал, не имеет морального права, поэтому решил вынести этот вопрос на общий суд, предупредив об этом майора. Тот подобный подход даже поощрил тем, что трёх бойцов выделил на «защиту целостности отряда».
Путь к стоянке занял меньше времени, чем дорога к бункеру. Было издали видно, что что-то там шло не так. Все и без того были напряжены, а увидев военных и вовсе, казалось, начинали ломаться. Одна из машин была заведена, у её дверей стояли Сергей и Фатима. Матвей, понимая, в чём дело, словно злорадствуя, ухмыльнулся. Все стояли на месте. Константин держал один пистолет, Сергей — второй. Трое солдат почти синхронно сняли с предохранителя свои АКС74У.
Фатима села за руль, на пассажирское сидение рядом с ней упал Сергей. Он продолжал целиться. Константин не решался выстрелить. Как только девушка начала сдавать назад, он, стиснув зубы, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, за которым последовал женский крик. Это была Фатима. Роман попытался броситься к ней, но в последний момент его крепко обняла Лиза, пытаясь остановить.
Сергей мигом вышел из машины, но выстрелить не успел — короткой автоматной очередью его свалил с ног Михайлюк. Мир Романа, как казалось ему самому, встал. На короткое мгновение он словно оглох, после чего, осторожно оттолкнув Лизу, всё-таки подбежал к Фатиме. Он даже не пытался вытащить девушку, понимая, что это не имеет смысла. Она ещё дышала, а когда молодой человек сжал её руку — едва заметно улыбнулась. Было в её глазах что-то зловещее…
— Рома, — Марина положила молодому руку на плечо.
— Что вы наделали? — ловким движением Коршунов избавился от прикосновения.
— Они пытались угнать машину, — продолжила девушка.
— Я не верю, — он продолжал смотреть на возлюбленную.
— Дурак, — словно из всех оставшихся сил заключила последняя упомянутая, прикрыв глаза.
— Марина не врёт, — вступилась за девушку Лиза.
— Вспомни, о чём я тебя предупреждал, — дал о себе знать и Матвей.
Рома отпустил руку девушки. Та в последний раз вздрогнула. Молодого человека словно перекосило. Действительно странно было осознавать всю правдивость выражения, что от любви до ненависти действительно был лишь шаг. Он обнял Фатиму, после чего вытащил её из машины и положил к дереву. На одежде осталась кровь, на которую Роману было плевать.
— Нам есть куда припарковать машины? — спросил он у одного из солдат.
— Я покажу, — ответил тот.
— Водить умеешь?
— Умею.
— Тогда за руль.
Эмоциональное состояние у всех было, мягко говоря, странным. Сначала гнев и страх от действий членов собственной команды, затем ступор от вида живых и вооружённых военных, после — удивление от переменчивого поведения Ромы и от спокойствия Матвея с Александром. С этой всей палитрой они смотрели то друг на друга, то на незнакомые лица.