— Понимаю тебя, дорогая. Ты не одобряешь похищения чужих мужей и вообще мошенничества.
— Мы в молодости имели принципы, — сказала миссис Аллерган. — И слава богу! А нынешняя молодежь полагает, что может творить все что заблагорассудится.
Тим улыбнулся:
— Она не только полагает — она творит все это. Vide[14]. Линит Риджуэй.
— Так это ужас какой-то!
Тим подмигнул ей:
— Выше голову, пережиток прошлого! Может, я твой союзник. Во всяком случае, я пока что не умыкал чужих жен или невест.
— И впредь, уверена, не сделаешь этого, — сказала миссис Аллерган. — Я воспитывала тебя приличным человеком, — добавила она с чувством.
— Так что заслуга в этом твоя, и я тут ни при чем.
Ехидно улыбнувшись, он сложил письмо и вернул его в карман. Миссис Аллерган не удержалась от мысли: «Почти все письма он мне показывает. А когда от Джоанны — только зачитывает куски».
Однако она прогнала эту недостойную мысль и привычно решила явить широту души.
— Не скучает Джоанна? — спросила она.
— Когда как. Пишет, что хочет открыть магазин в Мэйфере[15].
— Она всегда жалуется на жизнь, — с легкой неприязнью сказала миссис Аллертон, — а между тем ходит по гостям, и гардероб должен ей стоить целое состояние. Она прекрасно одевается.
— Так она, скорее всего, не платит за это, — сказал Тим. — Нет-нет, мам, я имею в виду совсем не то, что тебе подсказывает твое эдвардианское мировоззрение[16]. Просто она не оплачивает счета, только и всего.
Миссис Аллертон вздохнула:
— Не представляю, как людям удается это делать.
— Это в некотором роде особый талант, — сказал Тим. — Если иметь достаточно экстравагантные вкусы при полном непонимании, чего стоят деньги, — тебе откроют какой угодно кредит.
— Пусть, но в конечном счете тебя отправят в суд — за неплатежеспособность, как сэра Джорджа Вуда, беднягу.
— У тебя какая-то слабость к этому конскому барышнику — уж не оттого ли, что в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, увидев тебя на балу, он назвал тебя розанчиком?
— В тысяча восемьсот семьдесят девятом я еще не родилась! — с чувством возразила миссис Аллертон. — У сэра Джорджа обворожительные манеры, и не смей звать его барышником.
— Я слышал занятные истории про него от знающих людей.
— Тебе и Джоанне все равно, что пересказывать о людях, — чем гаже, тем лучше.
Тим поднял брови:
— Дорогая, возьми себя в руки. Вот уж не представлял, что старина Вуд у тебя в таком фаворе.
— Ты даже не можешь вообразить, чего ему стоило продать Вуд-Холл. Он страшно дорожил поместьем.
Можно было возразить, но Тим сдержался. Кто он такой, в конце концов, чтобы судить других? И он раздумчиво ответил:
— Насчет этого ты, пожалуй, права. Линит звала его приехать и посмотреть, как она устроилась, — так он наотрез отказался.
— Еще бы! Надо было все-таки подумать, прежде чем звать его.
— Он, по-моему, затаил злобу на нее — всегда что-то бурчит под нос, когда завидит ее. Не может простить, что за источенное червями родовое гнездо она выложила немыслимые деньги.
— Ты и этого не можешь понять? — бросила ему миссис Аллертон.
— Честно говоря, — невозмутимо ответил Тим, — не могу. Зачем жить прошлым? Липнуть к тому, что было, да сплыло?
— А что ты предложишь взамен?
Он пожал плечами:
— Что-нибудь живое. Новое. Ведь какая редкость — не знать, что принесет завтрашний день. Что хорошего наследовать бросовый клочок земли? Гораздо приятнее зарабатывать на свой страх и риск.
— Например, успешно провернуть дельце на бирже.
Он рассмеялся:
— Почему бы и нет?
— А если так же успешно прогореть на бирже?
— Довольно бестактное замечание, дорогая, и уж совсем некстати сегодня... Как же насчет Египта?
— Ну, если...
Он с улыбкой прервал ее:
— Решено. Мы же всегда хотели побывать в Египте.
— Когда ты предлагаешь ехать?
— Да прямо в будущем месяце. Январь там — чуть ли не лучшее время. А пока несколько недель еще потерпим замечательных обитателей нашего отеля.
— Тим, — с упреком сказала миссис Аллертон и виновато добавила: — Я почти обещала миссис Лич, что ты сходишь с ней в полицейский участок. Она совсем не понимает по-испански.
Тим скорчил гримасу:
— Я обзавелся личной пиявкой. Это по поводу кольца? С кроваво-красным рубином? Она продолжает думать, что его украли? Если хочешь, я схожу, только это пустая трата времени. Она еще навлечет неприятности на какую-нибудь горничную. Я отлично помню, как она заходила в море и кольцо было у нее на руке. Она просто обронила его в воде — и не заметила.
16
Отличительной чертой его была чопорность Относится ко времени правления Эдуарда VII (1901—1910), когда нравы оставались еще «викторианскими».