– И сделал он это вот чем. – Игорь поднял испачканный глиной шарик. – А вы, Виктор Алексеевич, говорили, что на речку приезжают только рыбу ловить. Консервативно все же мыслите.
Конобеев почесал лоб, но так и не нашел что ответить.
– У-м-м… – промычал вдруг Зотов и указал скованными руками на воду.
Все обернулись и увидели поразительную, хотя и знакомую рыбакам картину: из воды на полметра выскочила щука, бешено мотая головой с разинутой красно – белой пастью! Делая так называемую «свечку», она пыталась освободиться от блесны. Но появившийся на берегу Геша Палач применил известный контрприем – быстро опустил кончик спиннинга, дав леске провиснуть, чем лишил рыбу возможности сойти. Теперь можно было не сомневаться, что щука окажется у него на кукане.
И тут Игорь, Клюев и Конобеев наконец-то услышали, как Зотов, ядовито пришепетывая, сказал:
– Эх вы, спиннингистики, не видать вам сегодня чемпионства…
Часть вторая
Себе дороже
Лишь верхушки маленьких елочек не были облеплены снегом. Темно-зелеными, почти черными вертикальными черточками они выделялись на фоне сугробистой поляны. Аккуратные следы лисицы уводили к стене густого непролазного леса, обступившего поляну. Почти в самом ее центре на согнувшейся ветке одинокой старой березы сидела крупная серо-бурая птица…
«Не поймешь, то ли глухарь, то ли тетерев», – подумал Семин, утирая простыней пот со лба. Взяв со столика наполненную пивом кружку, он чокнулся с бывшим сокурсником по институту, теперь хозяином сауны «Синий иней» Андреем Кулаковым и, сделав три больших глотка, с блаженством откинулся на спинку кожаного кресла.
– Слушай, Кулак, кому это в голову пришло все стены зимними пейзажами размалевать? Это все-таки сауна, а не кафе-мороженое.
– Моя идея, – усмехнулся тот. – Я бы даже сказал идеища.
– Соригинальничать хотел?
– Не столько соригинальничать, сколько произвести эффект контраста.
– То есть вокруг типа зима, а ты голый?
– Во-во. – Он подошел к холодильнику, разрисованному голубыми снежинками, и достал бутылку «Сибирской». – Понимаешь, Жора, он же Гора, по-моему, если человек вспотевший и разомлевший будет любоваться какими-нибудь летними пейзажиками, его не скоро потянет обратно в парилку. А здесь, – он обвел рукой комнату, – как бы зимой на улице, на морозе себя чувствуешь и больше десяти минут не засиживаешься. Бежишь греться. Да и на водочку волей-неволей тянет, когда вокруг одни сугробы. Пятьдесят граммов примешь?
– Придется для сугреву, – поежился Семин, – а то после твоих слов и в самом деле мурашки по коже побежали. Только давай уж все сто пятьдесят.
– Ну вот, видишь, эффект контраста! На-ка сверни ей головенку. – Кулаков отдал гостю бутылку, а сам, щелкнув тумблером селектора, приказал:
– Вакула! Рюмку, стакан и легкую закусь! Шесть секунд!
Не успел он усесться в кресло напротив Семина, как дверь открылась, и закутанный в простыню, улыбающийся краснощекий парень внес в кабинет поднос.
– Где халат, кузнец Вакула? – спросил Кулаков строго, когда парень переставил с подноса на стол тарелку с бутербродами и посуду для питья.
– Сейчас надену, шеф, сейчас надену, – залепетал тот, отступая к двери.
– Не сейчас, а сейчас же!
– Почему ты его кузнецом Вакулой зовешь? – спросил Семин, когда дверь за парнем закрылась.
– Фамилия у него, у раздолбая, Кузнецов, вот потому и Вакула. – Шеф был заметно раздосадован. – Я ему на заказ халат под Деда Мороза пошил, чтобы имидж сауны блюсти, а этот колхозник весь расклад нарушает.
– А что ж не выгонишь? – спросил Семин, разливая водку: себе почти полный стакан, ему – рюмку с верхом.
– Давно бы выгнал, да он дружка моего племянник. Ладно, пьем…
Единственным местом в сауне, где стен не коснулась искусная кисть маляра, была парилка. Сидя на верхней полке и наклонив голову, Кулаков считал капли пота, падающие с разгоряченного лица на сухой деревянный пол. Сто пять, сто шесть, сто семь… Должно было упасть триста капель. Тогда он выскочит из парилки и нырнет в холодную воду бассейна.
Жора выбежал давно – температура в парилке была сумасшедшая. К тому же выпитая водка тоже давала свой эффект.
Похоже, план, родившийся у Кулакова неделю назад, может осуществиться. Весь день Георгий Семин плакался, как ему все обрыдло и как бы он хотел послать все к чертям собачьим. Год назад Семин женился на Инессе Вабичевич, дочке Станислава Азаровича Вабичевича – Большого Стаса, как все его называли. Женился, конечно же, на деньгах тестя, владельца трех ресторанов в Подмосковье. Деньги появились, появилась машина с шофером и многие другие блага, но появилась и железная рука Большого Стаса, и его всевидящее око…