Вошла секретарша:
— Господин министр, вас просят к телефону!
Министр яростно стукнул кулаком по письменному столу. Он сейчас был более чем уверен, что мастерский удар Жуарио с подачи Хофмейстера сделан не в положении вне игры и что начальник полиции утверждает противоположное лишь из желания досадить ему.
— Какого черта! — крикнул он. — Вы что — забыли сегодня помыть уши? Разве вы не слыхали?! Я категорически запретил соединять меня с кем бы то ни было.
Секретарша залилась густым румянцем:
— Извините, господин министр, но сам президент…
— Это меняет дело! Соединяйте! — И он кинулся к телефонной трубке.
— Да, ваше превосходительство, я слушаю… Вам звонил эквадорский посол?.. Да, да, он только что был у меня… Можете его заверить, что его опасения совершенно беспочвенны. Никаких беспорядков не будет… Мною предприняты чрезвычайные меры!.. Пятьсот полицейских! Они будут снабжены гранатами со слезоточивым газом и винтовками… Нет, что вы! Никаких боевых патронов! Исключительно холостые. Шуму столько же, эффект такой же. Тем более что зрители не будут знать, какими патронами стреляют. Самые горячие головы протрезвеют после такого залпа… Жертвы? Что вы, господин президент! Я гарантирую полную безопасность и судьям, и эквадорским игрокам… Жертвы среди зрителей? Это совершенно исключено!.. Даю вам честное слово, никто не пострадает!
Министр внутренних дел с чистой совестью давал президенту такие гарантии. Он не знал, что в предстоящем матче, кроме миллионов болельщиков, заинтересован ещё один человек, обычно абсолютно равнодушный к футболу.
Не знал, что агент Мигеля Даймонта встретится с полицейским чином, которому в день матча будет поручена раздача огнестрельного оружия.
Не знал, что тот не устоит перед соблазном заработать за один раз сумму, равную месячному окладу всей столичной полиции.
Не знал, что в результате этого из пятисот винтовок, розданных выделенным для охраны стадиона полицейским, лишь четыреста девяносто будут, как и положено, снабжены холостыми патронами.
В столичном аэропорту царило сумасшедшее оживление.
Один за другим приземлялись специально зафрахтованные самолеты, на которых со всех концов страны прибывали болельщики, располагающие достаточными средствами. Весело переговариваясь, размахивая национальными флажками, они сходили по трапам.
Громкие голоса, походка, мимика — всё выражало превосходство над менее имущими пасынками судьбы, которым придется следить за матчем по телевизору. У некоторых на пиджаках красовались эмблемы с физиономиями самых популярных игроков, другие нацепили на шляпы широкие ленты с надписью: «Наши победят!»
Мигель Даймонт с интересом разглядывал этих людей — ведь им предстояло быть участниками представления, подпольным режиссером которого являлся он. Вкупе со многими тысячами, которым посчастливилось достать билеты на матч, эти люди как бы олицетворяли собой часовой механизм бомбы — тесно сжатую пружину, готовую выпрямиться в нужный момент.
Даже не верилось, что эта веселая, радостно возбужденная толпа способна на насильственные действия. Но Мигель Даймонт, привыкший отыскивать под цивилизованной оболочкой любого дикарские инстинкты, не сомневался, что в минуту эмоционального взрыва они превратятся в стадо разъяренных слонов, сокрушающих на своем пути все преграды.
Приди кому-нибудь в голову поинтересоваться, почему Мигель Даймонт в этот ранний утренний час находится в аэропорту, его любопытство было бы удовлетворено самым естественным образом. Швейцарский предприниматель Лотар Гешоник провожал свою секретаршу, отбывавшую на родину чуть раньше его самого. Самолет компании «Алитал», на котором она летела, направлялся в Цюрих с промежуточными посадками в Сан-Паулу и Лиссабоне.
Билет был куплен до Цюриха. В действительности Беата Андерсон сойдет в Сан-Паулу и отправится вовсе не в Швейцарию.
Мигель Даймонт использовал проводы Беаты для своих целей. Отлет её лайнера совпадал с приземлением самолета, на котором прибывал Даниэльсен.
Затерянный в сутолоке болельщиков, ожидавших своего рейса пассажиров и провожающих, Мигель Даймонт наблюдал за тем, как Даниэльсен с дорожной сумкой в руке неторопливо пересекает зал ожидания. Мигель Даймонт остался доволен: сразу видно — этот не подведет. Даже в походке Даниэльсена ощущалась предельная собранность, присущая опытному, хладнокровному профессионалу.