Шагая, он насвистывал, и на вокзал явился как раз к отправлению поезда в час пятьдесят три. Показав свой билет контролеру, он объяснил, что опоздал из-за остановки поезда в метро.
– Вам все равно придется покупать билет заново.
– Что?! – возмутился Верлак. – Но это же не моя вина. На одной из станций метро кто-то покончил с собой.
– Так все говорят. Надо было выходить заранее с учетом таких задержек. Новый билет второго класса будет стоить девяносто пять евро.
Верлак протянул ему кредитку, поморщившись при мысли о том, что придется сидеть в узком кресле вагона второго класса.
– Свободных мест обычно бывает полно, не волнуйтесь, – успокоил контролер. – Где захотите, там и сядете.
Контролер не ошибся: поезд отъехал от вокзала полупустым, и Верлак, в полном распоряжении которого оказались целых четыре кресла, обращенных друг к другу, смог разложить свои книги и бумаги. Он поискал розетку, чтобы подключить ноутбук, но розеток в вагоне не нашлось. Оставалось лишь надеяться, что заряда батареи хватит на все время пути. Мимо проносились загородные пейзажи, озаренные ярким солнцем золотой осени, и Верлак ощутил прилив радости. Он принялся было набрасывать черновики писем, которые все медлил написать, как вдруг раздался страшный грохот – словно подростки забросали вагон камнями или поезд врезался в какую-то изгородь. Попутчики Верлака оставили все свои дела, отложили книги и журналы, сняли наушники. Несколько ужасных секунд шум продолжался. Поезд замедлил ход и наконец остановился под дружный изможденный стон пассажиров.
– Мы во что-то врезались, – сказал самому себе мужчина, сидевший через проход от Верлака.
– Нет, – возразила пожилая дама, – больше было похоже, как будто в поезд что-то бросали. Например, камни.
Несколько секунд в вагоне стояла тишина, потом пробежали две молоденькие девушки, разыскивающие кондукторов.
– В нашем вагоне разбито окно!
Пассажиры снова застонали, не понимая, каким образом окно было разбито, но предчувствуя, что это происшествие означает задержку в пути – возможно, на несколько часов. Верлак уже подумывал послать сообщение Марин и предупредить, чтобы ужинала без него, когда в вагон вошла сотрудница бригады скоростного поезда TGV, невысокая плотная женщина с ежиком белых волос. Она была бледна, как ее волосы.
– Мы кого-то сбили, – объявила она, положив руку на спинку сиденья Верлака. – Видимо, самоубийцу. Поезд задержится не меньше чем на три часа.
Верлак сообщил о случившемся Бруно Полику, поскольку комиссар вызвался встретить его на вокзале в Эксе. Но теперь судья должен был прибыть слишком поздно, значит, придется брать такси или ехать на местном маршрутном автобусе. Верлак откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Некоторые пассажиры снова занялись своими делами, ничуть не встревоженные задержкой: работа есть работа, и она требует внимания. Другие прижались носами к оконным стеклам, пытаясь разглядеть следы крови или, возможно, прикидывая, удастся ли ускользнуть из вагона на краткий перекур. Женщина, сидевшая позади Верлака, позвонила домой с подробными разъяснениями, как и какие остатки еды следует разогреть детям, особо упирая на то, что «малыш Шарль» не любит цукини, но все равно должен их съесть.
Верлак засмотрелся в окно, чувствуя тепло предвечернего солнца. Он вдруг страшно заскучал по Марин. Ему стало грустно – не оттого, что пришлось задержаться в пути, и не по той причине, что сегодня его преследовали неудачи: он думал об отчаянии, побуждающем людей расставаться с жизнью. Моник часто пускала в ход эту угрозу в отношениях с тогда еще юным Верлаком: «Если не придешь, я сделаю с собой что-нибудь ужасное». Верлак закрыл глаза, злясь на себя за то, что вновь вызвал из глубин памяти призрак Моник. В последний раз он вспоминал ее несколько месяцев назад.
Прибыли бригады «Скорой помощи», пассажиры постепенно разговорились и начали приглашать новых знакомых в вагон-ресторан, выпить кофе или пива. Прошло два часа, а поезд стоял на том же месте, среди живописной, ровной, как стол, долины, и какой-то фермер ехал на тракторе по проселочной дороге вдоль состава. Верлак проводил его взглядом, всматриваясь в клубы пыли, поднятые трактором, и отметил, что фермер даже не повернул головы, чтобы увидеть, почему возле остановившегося экспресса собрались полиция и пожарные. Его ждала работа. А может, фермер еще и не то повидал? Только теперь Верлак заметил, что поля по обе стороны от железной дороги засажены какими-то плодовыми деревьями, а желтые цветы у самых рельсов качают головками на ветру.