– Да-да, сейчас я тебя покормлю, – заворковала мадам Даррас, обращаясь к собачке и вставая, а потом, вспомнив про собственный обед, снова села, уронила голову на руки и расплакалась. Купить свиные отбивные она забыла.
Глава 3
Обеспокоенный муж
Ж иль Даррас больше сорока лет прожил на расстоянии менее шестисот метров от Дворца правосудия в Эксе, но в самом дворце ни разу не бывал. И вот теперь он сидел напротив здоровенного лысого полицейского, который участливо смотрел на него и расспрашивал мягким голосом. Месье Даррас огляделся и увидел других офицеров полиции – они что-то печатали, разговаривали, ходили туда-сюда, носили какие-то документы. Совсем как у него в офисе, только некоторые мужчины и женщины одеты в форму. Вновь повернувшись к здоровяку-полицейскому, месье Даррас понял, что надо продолжить объяснения. Но каждое слово давалось ему с трудом.
– Сегодня я пришел домой на обед в обычное время, в первом часу дня. У Полин… то есть мадам Даррас, обед всегда готов к половине первого. С того самого дня, как мы поженились сорок два года назад.
Полицейский записал его слова, посмотрел на него и спросил:
– Вы с женой не ссорились сегодня утром, перед тем как ушли на работу?
– Нет. – Жиль Даррас был явно удивлен вопросом.
– И это был последний раз, когда вы видели свою жену?
– Да. На работу я ушел в восемь сорок пять. Так и не дождавшись Полин к обеду, я начал обзванивать наших друзей и старшую сестру Полин, Натали, думая, может, она у кого-нибудь из них. Кажется, она ушла в спешке, потому что Коко… виноват, это наша собака… осталась одна в квартире. Как правило, Полин ее одну не оставляет.
– И, полагаю, на звонки по мобильному она не отвечает?
Месье Даррас покачал головой:
– Она не выносит мобильные телефоны. Когда они только появились, я хотел купить ей, но она отказалась наотрез.
Комиссар Полик помолчал и со всей мягкостью, на которую был способен, произнес:
– Месье Даррас, я согласился принять вас потому, что вы настаивали. Но должен сообщить, что ваше беспокойство кажется преждевременным. Ваша жена пропала не далее как сегодня днем, а сейчас только половина шестого. Она может быть где угодно.
– Вот именно. Где угодно! – подхватил Даррас. – Не будь дело срочным, я не стал бы вас беспокоить. Она может быть где угодно – голодная, раненая, замерзшая. На протяжении более сорока лет мы всегда обедали вместе. Только один раз не получилось, двадцатого марта восемьдесят третьего года, – в тот день у меня была назначена деловая встреча в Париже. И она ни разу, ни единым словом не упоминала мне о своих планах на сегодня. Ни разу.
По массивным предплечьям Полика пробежали мурашки.
– И больницы вы уже обзвонили, офицер Фламан сказал мне.
Полик не мог припомнить, когда в последний раз обедал со своей женой Элен: оба они были слишком заняты на работе. «Хорошо живется богатым старикам во Франции», – мысленно отметил он.
– Да. Вообще-то больницы я проверил в первую очередь.
Комиссар Полик удивился:
– Видите ли, в последнее время моя жена… сама не своя. Она стала забывчивой и плаксивой. Взгляд у нее часто отсутствующий, словно она не слушает, что ей говорят. Мне кажется, все это может означать начало болезни Альцгеймера, но от обследований она отказывается.
– Вот как! Значит, ваша жена не признает факты, месье Даррас?
Полик взял себе на заметку, что мадам Даррас успешно дается отрицание – мобильников, медицинских обследований, болезней.
– Да, пожалуй, не признает. Но ей и без того приходится нелегко. На последнем общем обследовании наш семейный врач заметил уплотнение у нее на шее и направил ее в больницу на анализ, подозревая рак щитовидной железы… на пункцию – кажется, так это называется… но результаты оказались неопределенными. Поэтому на прошлой неделе мы побывали у специалиста, и тот объяснил: поскольку с помощью пункции не удалось определить, злокачественная опухоль или нет, необходимо провести операцию. Эта новость сильно взволновала Полин. Она терпеть не может больницы. И никогда не доверяла врачам.