— Здравствуйте, могу ли я поговорить с Елизаветой Алексеевной Зориной. — Голос звучный и совершенно незнакомый.
— Я вас слушаю.
— Боюсь, вы меня не знаете, но я уполномочен сообщить вам нечто очень важное.
Лизавета привыкла к странным телефонным звонкам и на службе и дома. И умела урезонивать анонимов.
— Раз речь пойдет о чем-то важном — было бы логичнее познакомиться.
— Верно, только это преждевременно.
— И как я вас буду называть?
Паузы не было, к вопросу таинственный абонент был готов:
— Павлом. Просто Павел.
— Замечательно, «просто Павел», а что же незаурядно важное вы собираетесь сообщить мне анонимно? Кстати, еще Петр Первый велел сжигать анонимные доносы рукой палача. Знаете?
— Да, и совершенно разделяю отношение царя к анонимкам. К сожалению, в данном случае не могу поступить иначе.
Лизавета секунду подумала — голос не истеричный, изъясняется здраво, логично, — им часто звонят психопаты, и она научилась вычислять помешанных. Неизвестный абонент принадлежал к другой категории. Весьма распространенной на Западе и едва проклюнувшейся у нас — анонимный источник — это когда человек, причастный к какому-то скандалу или происшествию, хочет передать газетам информацию, но не желает раскрывать инкогнито из страха.
Все российские «хорошо информированные источники», пожелавшие не называть свое имя, — это люди, с которыми те или иные журналисты пьют водку. Суть другое явление.
Лизавета еще секунду помедлила и решилась:
— И о чем же вы собираетесь мне сообщить?
— Сначала я хочу задать вопрос — вы уже приняли предложение блока «Вся Россия»?
— В смысле?
«Просто Павел» хмыкнул:
— Я знаю, что они прочат вам место убитого Олега Кастальского, — вы займете эту вакансию?
«Действительно весьма осведомленный тип», — чертыхнулась про себя Лизавета и решила быть предельно сухой и немногословной:
— Еще не знаю.
— Наша организация со своей стороны также желает предложить вам помощь и содействие. Но для этого следует принять предложение «Всей России».
— Какую помощь? Какое сотрудничество?
Собеседник ответил не сразу, зато как!
— Вы же собираетесь отыскать убийцу Олега Кастальского?
— Предположим. — Лизавета забеспокоилась. Неизвестный абонент не только очень много знал, он преподносил свои знания в весьма неприятной манере — как оракул.
— Значит, вы тоже заинтересованы в контактах с нами.
— Господи, с кем с вами? Одно дело выслушать сообщение, правдивое или нет, от неведомо кого. И совершенно другое — ваши намеки на некую организацию, какая-то помощь. И вообще — почему я должна вам доверять?
— Основание лишь одно — наша осведомленность. Только с нашей помощью вы сможете обойти все рифы и скалы. Ведь вашему оперативнику угрожали, не правда ли? И это только начало… — Смех в трубке подтвердил, что «просто Павел» вполне сознательно использовал рекламный девиз сомнительной, полу разоренной, но все еще очень богатой финансовой корпорации. Лизавета не знала, что ответить, и поступила чисто по-женски — так делают все женщины, выслушав предложение руки и сердца от поклонника, которого не хочется потерять. Вроде и не отказалась, и не согласилась.
— Мне трудно вам ответить сейчас.
— Что это значит? — Кажется, ей удалось поставить его в тупик.
— В каком-то смысле это значит, что мне надо подумать. — Лизавета продолжала самоутверждаться. Не только они ее обухом по голове, но и она их. Вот так.
— Как будет угодно, как будет угодно. Я перезвоню. Только надолго не задумывайтесь. — «Просто Павел» положил трубку.
Заснуть Лизавета не сумела — слишком все перепуталось за неделю.
Утром Саша Смирнов позвонил сам. Немного растерянный — ему тоже срочно хотелось встретиться с Лизаветой.
Был день ее дежурства, и они сговорились попить кофе возле метро «Петроградская» — в этом кафетерии Лизавета частенько пила кофе с теми, кого по тем или иным причинам не хотела приглашать на студию. Небольшой зальчик на три столика прятался в боковой улице, совсем рядом с Каменноостровским. Телевизионщики туда не заглядывали — им было проще зависнуть в многочисленных барах гостиницы «Дружба» или в одном из заведений на проспекте — лень один из двигателей современного телевидения.