Вольному — воля, спасенному — рай. Бригада программы новостей после эфира — это уставшая, но довольная компания вольных и спасенных.
Заполучив волю и покой, Лизавета занялась поисками добровольцев. Чтобы быстро подготовить неплановую передачу, необходима энная, довольно большая сумма денег и знакомства. Чтобы тайно подготовить неплановую программу, кроме денег нужны друзья. Которые не проболтаются. Найти молчаливых товарищей в творческом коллективе — проблема. Телевидение — это не филиал службы внешней разведки. Что бы ни думали на этот счет всяческие оппозиционеры, телевидение — средство массовой коммуникации, следовательно, люди здесь работают коммуникабельные. Любители сплетен и болтовни, если пользоваться языком возвышенным — люди с душой нараспашку.
Пока Лизавету никто не донимал расспросами о последнем интервью Кастальского. Никто не интересовался и предсмертным интервью Валерия Локитова. Следовательно, суровый обитатель «Бетакама» еще не проболтался. И все равно договориться о монтаже Лизавета решила без его помощи, это тот случай, когда от греха надо держаться подальше.
Телефон раскалился, указательный палец распух. В предвыборную страду практически все инженеры монтажа были крайне заняты. Даже ночью.
В конце концов Лизавете удалось уговорить Наташу Дербеневу. На следующую ночь. За это время еще нужно было подобрать архив, так чтобы никто не догадался, для чего, собственно, нужен странный видеонабор — антинаркотические рейды, задержание на границе радиоактивных материалов, поставки гуманитарной помощи в виде детских инвалидных колясок и пышные заявления власть предержащих. Но обо всем этом Лизавета решила позаботиться утром. Не потому, что утро вечера мудренее, при ее распорядке дня все было как раз наоборот. Просто из конспиративных соображений она хотела добывать видео по принципу: с миру по кадру — голому программа.
А сегодня она, пожалуй, воспользуется услугами замороченного техническими и жизненными проблемами сотрудника «Бетакама». В его умении молчать она убедилась, а помочь он мог, и очень существенно.
Так появилась копия кассеты, переданной «просто Павлом».
Среди всех этих хлопот Лизавета позабыла и своего странного видеоблагодетеля, и Сашу Смирнова — шпика-добровольца.
Саша сам напомнил о себе. Телефонным звонком. Причем очень решительным.
— Я его упустил. — Хриплый бас мог принадлежать кому угодно.
Лизавета закашлялась и чуть было не бросила трубку. У нее решительно не было времени беседовать с безумцами. Лишь на всякий случай осторожно уточнила:
— Кого именно? — и уже собралась посоветовать неизвестному правильно набирать номер.
— Твоего «просто Павла». — Саша, видимо, от возмущения с хрипа перешел на басовитое шипение. — Я сам себе не поверил. Представляешь, вел его аккуратненько, и через «Пассаж», и по Невскому, а потом — он заходит в парадную, поднимается на пятый этаж. Хлопает дверью, я, как дусечка, целый час тусуюсь на четвертом. Предварительно определив, за какой именно дверью он скрылся. Только когда из этой подозрительной квартирки повалил разномастный народец, дотумкал заглянуть. Представляешь. Все как положено — звонок, замки, только ложные — никакая не квартирка, а обыкновенная проходная парадная. Я слышал, что такие есть. Но он-то откуда знает? Представляешь, обвел, как мальчишку, как лоха лопоухого. Значит, профессионал. — Саша причитал и причитал, не обращая внимания на Лизаветины попытки утешить его.
Со всей этой возней Лизавета забыла о развозке, которая доставляет трудящихся допоздна телевизионщиков по домам. Очень полезное старинное начинание, особо нужное в наши преступные дни.
— Подожди, по местному звонят. — Лизавета взяла трубку другого телефона.
— Ваша ведущая ехать собирается или нет? — Сварливый голос хозяйки-распорядительницы развозки заставил вспомнить коммунальные склоки и депутатские споры.
Лизавета предупредила администратора, что поедет не вместе со всеми, а с последней машиной. Тот в ответ заверил, что ее непременно предупредят, во сколько отправляется послеэфирная развозка. И вот — предупреждают.
— Собирается, — твердо и уверенно ответила Лизавета.
— И долго ее еще ждать? — Дама, отвечающая за работу дежурных автобусов и водителей, считала себя своеобразным ночным председателем телерадиокомпании. Поэтому говорить с ней следовало почтительно.
— А что, уже пора? Мне говорили…
— Не знаю, о чем говорили, но ее все ждут. — Она продолжала обращаться к Лизавете в третьем лице. Может быть, у нее польская кровь и она невольно использует полонизмы. При беседах по-русски обращение в третьем лице считается обидным для собеседника.