И вот уже заканчивается регистрация — а этой «смиренницы» нет. Возможно, кто-то сумел отговорить ее так же легко, как Максим уговорил лететь. Легкие победы ненадежны. Придется лететь самому, карта у него с собой. Он прекрасно справится. Не надо будет выслушивать рассуждения о том, что ничего нет и быть не может.
Правда, он непростительно мало разузнал об этих несчастных бекташи, а карта-схема уж очень абстрактна. Он просил Нину захватить ксерокопии материалов для статьи. Раз она согласилась лететь с ним, то не сможет отказать и в маленьком совете.
Да времени у него не было на разговоры — командировку в «горячую точку» планеты он пробил легко, главный его даже похвалил: мол, перестаешь порхать по верхам, появилась склонность к анализу. Это он потому, что Максим, объясняя свое желание отправиться именно в Ташкент, где в настоящее время ровным счетом ничего душераздирающего не происходило, заявил, что именно в таких относительно спокойных, но в то же время растревоженных переменами частях бывшей страны и можно охватить взором глубинные течения, которые приводят к кровопролитию.
И сам Максим, и главный редактор остались очень довольны предложенной формулировкой темы командировки. Тема была, но денег в редакции, как и положено, не было. Максим нашел некий полумифический научный и одновременно коммерческий центр, неизвестно почему имеющий крупные безналичные деньги и мечтающий превратить их в наличные. Финансирование актуальной экспедиции — благотворительность, и они, естественно, с радостью откликнулись на его деловое предложение.
Протолкнуть деньги через банк в один день было гораздо сложнее. Но он протолкнул, достал билеты. Все складывалось как нельзя более удачно, но плотину везения прорвало в самом неожиданном месте: вроде помог человеку осуществить мечту всей жизни — и вот благодарность. Могла бы хоть вчера предупредить, все-таки отправляться одному как-то…
Нина безнадежно опаздывала. Уже закончилась регистрация, а ведь билет еще надо было оформить. Он взял его безымянным, поскольку просто не знал, забыл, точнее, не успел узнать фамилию спутницы. Забывать Максим ничего не забывал и, безусловно, еще припомнит необязательной барышне эту накладку.
Нина приехала, когда уже пригласили на посадку. Максим видел, как она нежно прощалась с тем, кто привез ее в аэропорт, и вовсе не торопилась расстаться, потом подхватила огромный баул и опять не спеша двинулась к дверям. Максим взорвался:
— Еще минута, и ты будешь догонять самолет в воздухе! Ты бы еще часок полюбезничала!
— Ты что, обезумел? — распахнула озерно-чистые глаза Нина, на этот раз она была без очков. — У нас пропасть времени до вылета.
— Надень очки, дурочка, уже пригласили на посадку.
Грубые слова повергли Нину даже не в растерянность, а в трепет, и она судорожно начала рыться в сумке, разыскивая очки. Но даже собственные очки в собственной сумке найти она не могла. Максим понял, какую ношу взвалил на свои холостяцкие плечи.
— Паспорт!
— Что?!
— Давай паспорт! — Он в ярости вырвал из ее рук баул и тут же нашел и очки, и паспорт. — Стой здесь и ни с места! Поняла! — Он не заметил, как начал копировать тон и манеру изъясняться, принятую среди ротных старшин. Правда, его бывший старшина добавлял еще к каждому окрику выразительное присловие «олух», он бы тоже с удовольствием это сделал, но не знал, как образовать существительное женского рода от этого замечательно подходившего к бестолковой девице слова.
Девушку на регистрации он уговорил за две минуты, еще две минуты она оформляла билет. Еще через две минуты он тащил Нину и Нинин баул к самолету. Автобус с пассажирами уже уехал. Пришлось догонять пешком с грузом. И та, и другая ноша была тяжелой.
Они успели, но в самолете он дал волю гневу. Усталость помогла экспромтом произнести вполне изящную отповедь:
— Теперь мне понятно, почему на все ваши бесценные экспедиции никто не хочет давать деньги. Лучше просто сжигать их в печке, чем финансировать заведомо обреченные на провал мероприятия. Если все остальные наши ученые — доценты с кандидатами — хотя бы наполовину равны тебе в бестолковости, то ничего и ни за какие тугрики они не найдут. Тугрики, да будет тебе известно, — это монгольские рубли. Но ты не просто бестолковая, ты заразительно бестолковая, вокруг тебя настоящее облако бестолковости, которое парализует окружающих. Такие, как ты, мешают жить…