После очередного ведра презрения Саша не выдержал:
— Да, я грубый, да, я сыщик, но кто-то, в конце концов, должен делать и эту работу.
— Ну разумеется, — сухо ответила на крик оперативниковой души выпускница Смольного института.
Доссориться и рассориться окончательно они не успели.
Опять затрещал телефон.
— Аллоу, будьте добры Елизавету Александровну… — певучий, ласковый голос. Сашино сердце подпрыгнуло в предчувствии удачи. Именно такой голос должен быть у того, за кем оперативник безуспешно следил и кого потерял в хитрой проходной квартире.
— Лелечки нет дома, а кто…
Саша испугался, что искомый незнакомец повесит трубку. И поспешил вмешаться.
— Извините, Бога ради, выслушайте меня. Как вас зовут?
— Так выслушать или ответить на вопросы? Это, молодой человек, суть разные вещи, — на смену ласке пришла насмешливость.
— Ответьте на этот вопрос, и после буду говорить я.
— Всегда с опасением отношусь к обещаниям задать только один вопрос. Предположим, меня зовут Павел.
— Лизавета, простите, Елизавета Алексеевна не называла вас просто Павел?
— Вопрос номер два, как я и предполагал.
— Вы неправильно меня поняли, я хочу уточнить. — Саша Смирнов волновался, в любой момент все могло пойти прахом. Но ведь не станешь же объяснять все постороннему человеку.
— Предположим, она меня так называла, — все же ответил незнакомец.
— Тогда вы-то мне и нужны. Я тот, кто за вами следил позавчера. Помните?
— Впервые слышу. Не морочьте мне голову, — решительно отрезал «просто Павел», однако трубку не бросил.
— Вспомните, пожалуйста, где вы меня «кинули». Это очень важно, речь идет о жизни и смерти.
— Правило номер два — не верить патетическим заверениям, — «просто Павел» явно съел не одну собаку в словесных баталиях.
— А я и не прошу верить, я прошу ответить. В конце концов, что вы теряете? Лизаветы нет, и, возможно, она не скоро вернется.
— То есть как?
— А так, — оперативник Смирнов тоже умел отвечать решительно, — она пропала, как и почему, я попробую рассказать, если вы ответите на мой вопрос.
— Ладно, — согласился человек, на которого Саша рассчитывал как на золотую рыбку. Рыбка клюнула. — Это произошло на Желябова, дом двадцать шесть. Не помню новое название улицы.
— Да, это вы. Вы тогда дали Лизавете очень опасную штуку, и из-за этой штуки она пропала. — Саша Смирнов коротко изложил историю своих поисков, не забыл упомянуть вчерашнюю игру в прятки и найденную сережку.
Собеседник молчал, молчал минуты четыре. Потом разразился неоригинальным вопросом:
— А вы кто такой?
— Я же сказал, я тот, кто страховал Лизавету. Вы меня видели.
— Это, знаете ли, не удостоверяет личность.
— Что же еще? — искренне удивился Саша, — Я тоже не знаю номер вашего паспорта.
— У вас есть личный номер? Я так понял, вы служите в милиции?
— Да. Но какое это имеет отношение к нашему делу?
— Позвольте мне решать, между прочим, это не я попросил вас о помощи.
— Да пожалуйста, секрета никакого нет, это вы все всегда секретите до умопосинения…
— До умопомрачения, молодой человек, — назидательно поправил оперативника «просто Павел».
— Какая разница, — простодушно сказал оперативник и продиктовал номер удостоверения.
— Ладно, я перезвоню. — Короткие гудки и растерянность. Саша не был уверен в том, что поступил правильно.
— Ну как, молодой человек, нашли общий язык? — язвительно спросила вновь появившаяся на кухне Лизаветина бабушка. Саша вспылил. Почему все вдруг взяли моду именовать его молодым человеком, двадцать семь уже стукнуло, не мальчик.
— Я не молодой человек, я…
— При должности, — не позволила ему договорить старая дама.
— Вот именно. Вообще-то я не собирался грубить, — угрюмо буркнул оперативник.
— Вот и хорошо. Так что с Лелечкой?
— Если бы я знал… вот опять надо ждать. — Он уныло кивнул в сторону телефона.
А этот человек, он поможет? — осторожно поинтересовалась Мария Дмитриевна.
— Не знаю. — Честным Саша быть умел.
В подвале за время недолгого Лизаветиного отсутствия ничего не изменилось. Все те же серые стены, ветхое одеяло в углу, сырость и полумрак.
— Что, что было? — теребил девушку Саша Байков.
Лизавета пожала плечами:
— Все, как ты предсказывал. Их, конечно, интересует кассета с интервью Локитова и тот, кто мне ее передал. Вели себя вполне корректно, для людей их профессии. Как видишь. — Лизавета окинула себя скептическим взглядом.
— И что ты?
— Что, что… На пытки не нарывалась. Говорила правду и ничего кроме правды — я ведь действительно не так много знаю.
— Что именно? Ведь ты понимаешь, они спросят еще раз и не так вежливо, если что-то не понравится.
— Кассету мне передал некто, кого я не знаю, что на сто процентов соответствует действительности. Кажется, это я растолковать сумела. — Девушка улыбнулась, вспомнив свои доводы. — Ну, и сказала, где кассета.
— Кассета? — недоверчиво переспросил оператор.
— Ну да, они спрашивали, правда, про пленки, но это же одно и то же.
— Ладно, предположим. А как они на тебя вышли?
— Не имею ни малейшего понятия. Вообще этот господин, который меня расспрашивал, судя по всему просто получил от кого-то задание и сам толком не знает, что за кассета, что на ней. Ему дали задание, он выполняет. Сейчас ему понадобилось посоветоваться, вот он меня и выставил.
Саша внезапно вскочил и принялся метаться по камере.
— Не понимаю, не понимаю, — параллельно приговаривал он.
Лизавета вяло наблюдала за оператором. Она тоже многого не понимала.
— Может, ты присядешь? А то шея болит.
— Где болит? Что? — снова ринулся к ней оператор Байков. — Покажи. Здесь? Тебя что, ударили, скажи, ударили?
— Не тряси меня, как дикую грушу, меня пальцем никто не тронул, если не считать выдранной с мясом сережки. Просто, когда закидываешь голову, шея затекает.
— Шуточки у тебя.
— Я и не думала шутить. Просто у тебя нервы.
— Да, у меня нервы. А ты что-то больно спокойная! Думаешь, все так и закончится мирными увещеваниями?
Лизавета так вовсе не думала. Но тут почему-то принялась спорить:
— Да не переживай ты, выпутаемся.
— Вот что, не морочь мне голову, и давай все же прикинем, кто тебя им назвал, тогда будет легче торговаться.
— Но я не знаю, — опять принялась терпеливо разъяснить девушка, потом заметила, как вздрогнул Саша Байков, и решила ему помочь. — Смотри. Интервью видел инженер в «Бетакаме», он отпадает, потому что тогда они искали бы не одну, а две записи. Потом я рассказала Саше Смирнову, потом тебе, и еще Наташа, как ты понимаешь, видела все.
— Наташка тоже отпадает, они бы не успели. Значит, твой Смирнов.
Лизавета на секунду задумалась и отрицательно покачала головой:
— Он видел этого «просто Павла», тогда бы он сдал и его. А эти деятели о том, кто передал мне кассету, ничего не знают.
— Какой-то замкнутый круг. А этот Павел…
— Совсем глупость, я не знаю, кто он, но он, наоборот, хотел, чтобы эта запись увидела свет.
— Получается замкнутый круг. Или все же телефон. Ты же по телефону со своим Смирновым общалась.
— Ты хочешь сказать, что ради этого интервью на прослушку поставили всех тележурналистов всей России? — Лизавета дружески похлопала оператора по плечу. — Твоей фантазии позавидовал бы старик Ладлем, у него солидные конторы заговорщиков следят за солидными людьми — президентами, государственными секретарями, в крайнем случае, за директором ЦРУ. А у нас — за скромными тружениками. Подлинное наследие развитого социализма: человек труда — на первом месте.