вом человеческого искусства сохранить бездушное тело вопреки Божественному порядку, назначившему его к разложению, желая поддерживать вид жизни, чем как бы стараются отнять у смерти ее добычу. Другой способ похорон есть сожжение трупов, когда хотят не сохранить мертвое тело, а ускорить разложение искусственным приемом - и это с крайней поспешностью, в самое короткое время, чтобы как только возможно скорее изгнать со света труп - это для естественного человека столь страшное явление. Зарывание образует между двумя этими крайностями истинную середину. Мы не делаем никаких усилий ни для того, чтобы сохранить трупы, ни для того, чтобы их уничтожить, а препоручаем их разлагающей силе природы и предоставляем природе во всей тишине и сокровенности исполнять дело уничтожения. Мы знаем, что смерть есть нечто другое и более чем простой ход природы, что она есть возмездие за грех (Рим. 6, 23). В смирении склоняемся мы пред порядком Божиим, имея священный страх самовольно производить опыты, которые бы вторгались в тот закон разложения, какой подтверждается Божественным словом: Земля еси и в землю отъидеши (Быт. 3, 19), чем несомненно указывается не на сожжение, а на разложение в лоне земли. И на могилу мы ставим крест, напоминающий о грехе и смерти как возмездии за грех, а также одновременно и о том, что распятый Иисус Христос отнял у смерти ее жало и Своим воскресением сделал из смерти врата в Царство Небесное. Если в наше время слышатся голоса, упорно требующие сменить зарывание трупосожжением, то в них мы можем видеть лишь выражение новейшего язычества. Церковь не может сожигать своих умерших и опустить этот обычай вместо бывшего до сих пор способа погребения, не может порвать со своими древними досточтимыми преданиями, не придавая одновременно тому же огню и свой, основанный на Писании, образный язык, который везде о смерти и воскресении мертвых говорит в смысле погребения (зарывания) мертвых. Смерть и погребение младенцев Когда мы на земле оплакиваем смерть детей наших, они на Небе радуются и благодарят Создателя за избавление их от суеты и превратностей земной жизни. Церковь Христова самым трогательным и очевидным образом уверяет нас, что Господь избирает и принимает младенцев к Себе, упокояет их для вечной, блаженной жизни у Себя. «Смерть, - слышим мы при погребении младенческом песнь церковную, - для младенцев - отрада: они не успели еще приобщиться житейских зол, и вот уже достигли места покоя и вкушают радость небесную в недрах Аврамовых, и ликуют ныне с Божественным сонмом святых младенцев, и воистину блаженствуют, потому что они перешли от земли чистыми, без губительной заразы грехов». Церковь подает нам утешение из самого гроба, от лица самого младенца (когда мы - скорбящие - другого голоса, быть может, и не послушали бы). «Что вы плачете обо мне, что я преставился в младенчестве, - вопиет младенец невидимо, - нет во мне ничего достойного плача; младенцам определена радость всех праведных, потому что они не соделали ничего, достойного оплакивания (см. 8 песнь канона). Ныне упокоихся, и обретох ослабу многу, яко преставихся от истления, и преложихся животу: Господи, слава Тебе! (Экзапостилларий)». Этого мало: младенец не успел еще, так сказать, из гробных пелен явиться к Престолу Божию, а уже возводит к премилосердному Господу молитвенные взоры свои, ходатайствует за дом и род свой, шлет им с Неба привет и славословие, коему сам научился уже от небожителей, шлет аллилуия. Боже, Боже, призвавый мя, утешение ныне буди дому моему: плач бо велий случися им... но Ты, рождейся от Матере Девы, матере моея утробы прохлади и ороси сердце отца: имже, аллилуия. Да, по смерти младенцы уже перестают младенчествовать умом и сердцем, созревают духовно под живительным влиянием лучей от Солнца Правды, Христа Бога нашего, уже как взрослые мыслят и чувствуют, припоминают все наши ласки к ним и, радуясь в обителях святых, молятся там, чтобы только мы здесь не сокрушались о них. Имеем ли мы после этого право называть потерею то, когда Господь и Владыка всего берет у нас чад наших? И куда берет? Из страны тьмы и смерти - в страну света и вечной жизни, где и прилично быть им, где они никогда не узнают тех горестей, которые мы, взрослые, встречаем почти на каждом шагу. Ничего нет на земле собственно нашего: все благое - Господне, и мы все, живем ли или умираем, - [всегда] Господни (Рим. 14, 8). Почему же мы так скорбим, когда Создатель и Всеблагий Промыслитель наш берет у нас дары Свои обратно? По немощи ли только своей человеческой природы? Не по слабости ли вместе и веры нашей? Если бы мы были в Святой Православной вере тверды, то как с благодарностью принимаем чад от Господа, так с благодарностью же и отдавали бы их Ему - при всех лишениях повторяли бы слова праведного Иова (у которого разом погибло десять человек детей под развалинами обрушившегося дома): Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! (1, 21) Господь берет у нас то, что Сам же даровал нам, а нам уготовляет награду за терпение и покорность Ему - как бы за какой-нибудь чрезвычайный и особенный подвиг для Него... Принесем же Создателю своему веру и покорность всесвятой воле Его, чем и обратим потерю свою в благоугодную Господу жертву, и Он сугубо благословит нас: У Господа милость и многое у Него избавление (129, 7); Он может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем (Еф. 3, 20). Как Всевышний благословит нас, как вознаградит, как утешит Он - Отец милосердия и Бог всякого утешения (2 Кор. 1, 3) - это предоставим Ему Самому: Он лучше ведает, что подает нам и в какое время, равно как знает, что и когда лучше обратно взять у нас. Буди святое имя Господне благословенно во веки! Буди благословенно имя Господа и за то, что Он дарует смертным быть и нарицаться отцами - этим священным именем, которое принадлежит Ему одному! Буде благословенно имя Господа и за то, что Он дает насладиться первою невинною улыбкою младенца, утешаться чувством родительским, хотя на краткое время, тем паче на несколько лет!.. Для нас тяжела, горестна разлука с умершим младенцем? Но она временна: пройдет несколько времени, и мы сами переселимся в замогильную страну на вечное свидание. И на это краткое время разлуки с почившим Господь не оставил нас без утешения. Чего, в самом деле, желали бы мы себе для утешения? Взаимной беседы с новопреставленным младенцем? Она есть: это - молитва за усопшего; чем усерднее и пламеннее молитва наша, тем она ближе соединяет нас с покойником. Не высочайшее ли, в самом деле, утешение быть душою и сердцем, всеми помыслами и чувствованиями с горячо любимым существом, быть не где-либо, а пред лицем Господним в кругу святых небожителей, быть с ними на Небе. А мы, подлинно, бываем там всякий раз, когда возносимся к Отцу Небесному на крыльях благоговейной, сердечной молитвы. Мы хотели бы иногда обрадовать любимое дитя подарком? Пошлем ему туда чрез руки бедных и страждущих: это такие посредники, которые все, поданное нами, верно передают по назначению; порукою в том Сам Господь наш Иисус Христос: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40). И поверьте: наше отошедшее ко Господу дитя будет радоваться этому более, чем сколько радуются самым лучшим подаркам живущие на земле дети: у последних радость бывает только минутная, а умершему милостыня принесет радость вечную... Ах, подумают преогорченные родители, если бы молитвы Церкви воскрешали наших детей! Но и это утешение будет даровано нам в свое время, ибо не на всю вечность мы погребаем умершее чадо. Послушайте слова Самого Господа, возглашаемые над гробом детей: Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день (Ин. 6, 40). Как бы ни был долог и крепок замогильный сон, но рано или поздно воскреснут мертвии, и восстанут сущии во гробех - и тогда никто и ничто не разлучит уже тех, которые введутся в блаженные обители Отца Небесного. Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19, 14), - сказал Господь наш Иисус Христос апостолам, когда они не допускали детей приблизиться к Нему. Не будем и мы неумеренною скорбью и неуместным роптанием препятствовать погребаемому нами младенцу идти к Отцу Небесному, не будем безутешною своею печалью и малодушием возмущать покоя усопшего дитяти; отойдем от могилы его хотя и со слезами, но благодаряще Бога, по завещанию Святой Церкви. «О мне не рыдайте: я ничего не начинал достойного плача, - умерший зовет младенец, - паче же о самих себе, что вы грешите, плачьте всегда, сродницы и друзи, дабы не подпасть вам мучению». В загробной жизни все мы должны встретиться, увидеться со всеми умершими. И дай Бог, чтобы встретились именно в одном месте, месте покоя и блаженства - в Раю. А для этого нам самим должно сделаться детьми по душе, как и заповедал нам Спаситель наш: Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни (1 Кор. 14, 20), - учит и святой апостол Христов. Все погребальное священнослужение при отпевании усопших младенцев выражает наше упование, что Господь упокоит непорочных отшедших младенцев в Царствии Небесном, которое обещал младенцам во время земной жизни Своей. По обычном начале читает