бровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне. Ранее в том же послании (5, 12) святой апостол Павел объясняет, что одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть. В другом же послании (1 Кор. 15, 21-22) он пишет: Ибо, как смерть через человека, [так] через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут. Отцы Церкви также отмечают, что приговор смертью, который возымел действие после грехопадения, не был только лишь наказанием. Было это также и благом, поскольку раз человек пал, если бы оставался при этом бессмертным, не было бы для него выхода. Только представьте: быть не в состоянии искупить себя, не в состоянии попасть в Рай, но продолжать жить, жить и жить, без надежды положить конец такому состоянию. Со смертью приходит конец и греху. Сам факт того, что мы боимся смерти, уже побуждает нас к сопротивлению. Если мы забыли о Рае, мы боимся смерти так, что начинаем сопротивляться нашей падшей природе, преодолевать наше падшее состояние. Святитель Кирилл Александрийский пишет о значении болезни и смерти для падшего человека: «Человек, получив в свою долю истощающую скудость и скорбь, был отдан болезни, страданиям, и горечь жизни стала для него уздою. Потому как не удержался разумно в жизни свободной от трудов и печалей, то он отдан несчастиям, так чтобы страданиями он мог излечить в себе болезнь, которая нашла на него посреди блаженства. Смертью Законодатель остановил распространение греха, и в самом наказании открывает Свою любовь к человечеству. Поскольку он, получив заповедь, соединил смерть с ее преступлением и также как преступник подпал под наказание, так Он постановил так, что само наказание могло служить ко спасению. Ибо смерть растворяет животную природу нашу и таким образом, с одной стороны, прекращает действие зла, и с другой избавляет человека от болезни, освобождает его от трудов, полагает конец его печалям и заботам и оканчивает его телесные страдания. К такой любви к человечеству Судья присоединил наказание». А преподобный Симеон Новый Богослов пишет: «Определение Божие: Прах ты и в прах возвратишься, равно как и все наложенное на человека после падения, будет еще действовать до скончания века; но по милости Божией, в силу чрезвычайной Жертвы Христовой, в будущем веке оно уже никакой не будет иметь силы, когда совершится общее воскресение, каковому воскресению невозможно было бы совершиться, если б не воскрес из мертвых Сам Сын Божий, умерший для отменения означенного определения и воскрешения всего человеческого естества». В общем воскресении вся тварь будет избавлена от тления вместе с человеком так же, как стала она подвластна тлению однажды по его вине. Преподобный Симеон пишет: «Когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчиненная Богом человеку в работу ему, освободилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и как бы духовною». «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века», - исповедуем мы Никейский Символ веры. Безграничным и безутешным было бы наше горе по умирающим близким, если бы Господь не дал нам вечную жизнь. Жизнь наша была бы бесцельна, если бы она оканчивалась смертью. Какая польза была бы тогда от добродетели и добрых дел? Тогда были бы правы говорящие: Станем есть и пить, ибо завтра умрем (1 Кор. 15, 32). Но человек создан для бессмертия, и Христос Своим воскресением открыл врата Царства Небесного, вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. Наша земная жизнь - это приготовление к будущей жизни, а это приготовление завершается смертью. Тогда человек оставляет все свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении. Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение. Многими явлениями мертвых нам дано было знать частично, что случается с душой, когда она покидает тело. Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное. Обращаясь в письме к своей умирающей сестре, епископ Феофан Затворник пишет: «Ведь ты не умрешь. Тело твое умрет, а ты перейдешь в другой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая». После смерти душа жива, и чувства ее обострены, а не ослаблены. Святитель Амвросий Медиоланский учит: «Поскольку душа продолжает жить после смерти, остается добро, которое не теряется со смертью, но возрастает. Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом, которое ей скорее бремя, чем польза». Преподобный авва Дорофей, Отец Газский VI века, суммирует учение ранних Отцов по этому вопросу: «Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят Отцы, и слова, и дела, и мысли, и ничего из этого не могут забыть тогда. А сказано в псалме: В тот день исчезают [все] помышления его (Пс. 145, 4); это говорится о помышлениях века сего, то есть о строении, имуществе, родителях, детях и всяком деянии и поучении. Все сие о том, как душа выходит из тела, погибает... А что она сделала относительно добродетели или страсти, все то помнит, и ничего из этого для нее не погибает... И ничего, как я сказал, не забывает душа из того, что сделала в этом мире, но все помнит по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела». Великий подвижник V века, преподобный Иоанн Кассиан ясно формулирует активное состояние души после смерти в ответе еретикам, верившим в то, что душа после смерти бессознательна: «Души после разлучения с телом бывают не праздны, не остаются без всякого чувства; это доказывает евангельская притча о богатом и Лазаре (Лк. 16, 22-28)... Души умерших не только не лишаются своих чувств, но не теряют и расположений своих, то есть надежды и страха, радости и скорби, и нечто из того, чего ожидают себе на всеобщем суде, они начинают уже предвкушать... они еще живее становятся и ревностнее прилепляются к прославлению Бога. И действительно, если, рассмотрев свидетельства Священного Писания о природе самой души по мере нашего смысла, несколько порассудим, то не будет ли, не говорю, крайней глупостию, но безумием - хоть слегка подозревать, что драгоценнейшая часть человека (то есть душа), в которой, по блаженному Апостолу, заключается образ Божий и подобие (1 Кор. 11, 7; Кол. 3, 10), по отложении этой дебелости телесной, в которой она находится в настоящей жизни, будто становится бесчувственною - та, которая содержит в себе всякую силу разума, своим причастием даже немое и бесчувственное вещество плоти делает чувствительным? Отсюда следует, и свойство самого разума требует того, чтобы дух по сложении этой плотской дебелости, которая ныне ослабляется, свои разумные силы привел в лучшее состояние, восстановил их более чистыми и более тонкими, а не лишился их». Еще до смерти у умирающих часто начинается духовное видение, и, все еще видя окружающих и даже беседуя с ними, они видят то, чего не видят другие. Бог дает этот опыт как наиболее очевидный способ сообщить умирающему, что потусторонний мир не есть совсем незнакомое место, что жизнь там также характеризуется любовью, которую человек питает к своим близким. Святитель Феофан Затворник трогательно излагает эту мысль в словах, обращенных к умирающей сестре: «Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им и наши передай приветы, и проси попещись о нас. Тебя окружат твои дети с своими радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь». По выходе из тела душа оказывается среди других духов, добрых и злых. Обычно она тянется к тем, которые ближе ей по духу, и если, находясь в теле, она была под влиянием некоторых из них, то она останется зависимой от них и по выходе из тела, какими бы отвратительными они ни оказались при встрече. Здесь нам снова серьезно напоминают, что потусторонний мир, хотя и не будет совершенно чужим для нас, но не окажется просто приятной встречей с любимыми «на курорте» счастья, а будет духовным столкновением, которое испытывает расположение нашей души во время жизни - склонялась ли она больше к ангелам и святым через добродетельную жизнь и повиновением заповедям Божиим или же, путем нерадения и неверия, сделала себя более годной для общества падших духов. Святитель Феофан Затворник хорошо сказал, что даже испытание на воздушных мытарствах может оказаться, скорее, испытанием искушениями, чем обвинением. Хотя сам факт суда в загробной жизни стоит вне всякого сомнения - как частного суда сразу по смерти, так и Страшного Суда в конце света, - внешний приговор Божий будет только ответом на внутреннее расположение, которое душа создала в себе по отношению к Богу и духовным существам. Напутствование Святыми Таинами умирающего Для того, чтобы никто из членов святой матери Церкви не отошел в вечность не готовым, связанным грехами и не вкусив Тела и Крови Иисуса Христа, Источника бессмертия и жизни блаженной, установлен чин, егда случится вскоре велми больному дати причастие. В этом явлена высочайшая любовь к нам нашей святой матери Церкви. Дары запасные постоянно хранятся на престоле в дарохранительнице для причащения больных. По приглашению к больному иерей приемлет часть от Святых Таин, во