Это было любимым убежищем инспектора, где он был любимым клиентом. Придя на ленч достаточно рано. Маллет мог не спеша выбрать стейк, проследить, как его кладут на гриль, и наблюдать, сидя за столиком, как его постепенно доводят до совершенства. Солнце пекло немилосердно, и ноги ощущали раскаленные тротуары. Иностранца бы удивило, что кто-то предпочитает в такой день есть горячую пищу в душном помещении, где открытый гриль еще выше поднимет температуру. Но инспектор был истинным кокни[4] и с презрением относился к слабакам, ограничивавшим себя в теплую погоду рыбными салатами, ледяной водой и прочими американскими штучками. Даже в это вырождающееся время Маллет был далеко не одинок в своих пристрастиях, и, когда его ленч подходил к концу, закусочная наполнилась людьми.
Большинство посетителей было, так или иначе, связано с юриспруденцией, ибо местоположение бифштексной делало ее регулярным «портом захода» для клерков при солиситорах и барристерах. Один из них вскоре присоединился к Маллету за его столиком. Он состоял на службе у лидера округа, где находится Дидфорд, и причислял инспектора к обширнейшему кругу знакомых, которым располагает каждый опытный клерк.
— Я слышал, старина, что вы расследуете дидфордское убийство, — сказал он.
Инспектор признал, что так оно и есть.
— Строго между нами — вы думаете, что к следующей выездной сессии что-то выяснится?
— Мне это кажется весьма вероятным, — осторожно ответил Маллет.
— Сессия уже на носу, — заметил клерк. — Если вы в ближайшее время кого-нибудь не арестуете, дело отложат до конца летних каникул.
— Знаю.
— Мы выезжаем не так часто, как обычно, но всегда готовы взяться за такое дело, если нам поручит это генеральный прокурор. Скажу по секрету, он очень высокого мнения о нас.
— Охотно верю.
— Особенно если это сделала женщина, — доверительно сообщил клерк. — Такая защита всегда нас привлекает. Можно играть на сентиментальных струнах. Не могли бы вы намекнуть мне, старина, насколько вероятно, что убийца — женщина?
— Боюсь, что нет, — ответил Маллет, вставая.
— Ну, пока, старина. Не забудьте, что я вам сказал насчет летних каникул. Откровенно говоря, во время следующей сессии вы можете нас здесь не застать. Работа отнимает у нас слишком много времени, и я не удивлюсь, если мы займем место в парламенте.
— Буду ждать этого с нетерпением, — серьезно отозвался инспектор. — Всего хорошего.
Маллет прошагал по южной стороне Стрэнда до Сомерсет-Хаус[5]. Когда он поравнялся с входом, оттуда вышел стройный, хорошо одетый молодой человек. Инспектор похлопал его по плечу.
— Ну, Фрэнт, каковы результаты?
Сержант Фрэнт двинулся дальше рядом с ним.
— Не ожидал увидеть вас здесь, — сказал он. — Я думал, вы собирались в Сити.
— Да, но я изменил планы. Давайте немного пройдемся. Я могу сесть на метро в Вестминстере — если вы раздобыли то, что мне нужно.
— Я раздобыл все, что там можно было найти, — ответил Фрэнт, передавая инспектору пачку документов. — Копия свидетельства о браке Джона Ричарда Снайда, капитана армии его величества, с Лорой Лидией О’Ши, незамужней, тринадцатого апреля 1901 года; копия свидетельства о рождении Мэри Юфимии Снайд, дочери вышеупомянутых, родившейся в Лондоне четвертого сентября 1902 года; копия свидетельства о рождении Хилари Монтегью Снайда, сына вышеупомянутых, родившегося в Олдершоте двадцать четвертого марта 1907 года; копия свидетельства о браке Роберта Мэтесона, вдовца, с вышеупомянутой Мэри Юфимией Снайд, незамужней, девятое июня…
— Спасибо, — прервал инспектор, пряча бумаги в карман. — Думаю, это все, что мне нужно. Надеюсь, нет сомнений, что Хилари Монтегью — это наш Хилари?
— Ни малейших. Я проверил в архиве — это тот же парень.
— Вот и хорошо, — сказал Маллет. — Но как странно!
— Что странно?
— Что Мэтесон женился прямо посреди рыболовного сезона.
После этого инспектор, к явному разочарованию коллеги, сменил тему и обсуждал другие дела всю дорогу до Нового Скотленд-Ярда.
Ровно в три часа мистер Мэтесон закрыл за собой дверь своего дома в Кенсингтоне и быстро зашагал, предвкушая спокойное времяпрепровождение в клубе «Удочка и леса». Когда он покинул площадь с северной стороны, Маллет появился на ней с южной. Подробное объяснение того, как был достигнут сей подвиг синхронизации, заняло бы слишком много времени, но следует упомянуть, что частично это зависело от неосознанного содействия горничной Мэтесонов и швейцара в «Удочке и лесе» — экспансивных личностей, всегда готовых поболтать с дружелюбными незнакомцами. Точное следование привычкам — болезнь, усиливающаяся с возрастом и делающая пациента уязвимым для внимания тех, чьи планы зависят от его присутствия или отсутствия в определенный момент.
— Инспектор Маллет спрашивает, мэм, не могли бы вы уделить ему несколько минут, — доложила горничная хозяйке в тот момент, когда мистер Мэтесон садился в такси.
В этот день Юфимия Мэтесон выглядела особенно привлекательной — насколько это доступно женщине не первой молодости после утра, проведенного в салоне красоты мадам Жанно на Бонд-стрит. Тем более досадно, что в ответ на сообщение горничной она нахмурилась, разом восстановив все морщины, которые специалист удалял целый час.
— Пригласите его сюда, — сказала Юфимия служанке. — Проклятие! — произнесла она вслух, глядя в зеркало над камином. Было ли вызвано это восклицание погубленным лбом или более серьезными причинами, оставалось тайной.
Когда горничная выходила, хозяйка окликнула ее через плечо:
— Одну минуту, Барбер!
— Да, мэм?
— Если… если кто-то придет, пока я занята, проводите его в библиотеку и попросите подождать.
Барбер отреагировала на это кажущееся абсолютно невинным распоряжение, поджав губы и опустив глаза.
— Да, мэм, — отозвалась она тоном, дающим понять, что ей отлично известно, о ком идет речь, и что подобная перспектива не вызывает у нее одобрения.
Вскоре в комнату вошел Маллет. Миссис Мэтесон успела перестать хмуриться и сердечно приветствовала его, как старого друга.
— Садитесь, инспектор! — воскликнула она. — Вот это кресло самое удобное. А я сяду лицом к окну. Вас это устраивает, не так ли? Я читала достаточно детективных романов и знаю, чего от меня ожидают.
В воздухе ощущался аромат духов. «Сломанные цветы», подумал Маллет, опускаясь в кресло.
— Жаль, что вы не застали моего мужа, — продолжала Юфимия. — Он только что ушел в клуб.
— Мне тоже жаль, — не краснея, откликнулся Маллет, — хотя вообще-то я пришел повидать вас.
— Меня? — Морщины на лбу тут же обозначились вновь.
— Да. Дело очень деликатное, миссис Мэтесон. Я бы сказал, его лучше обсуждать в отсутствие вашего мужа.
— О! — произнесла Юфимия, выпрямившись на стуле и пристально глядя на инспектора. — Многие вещи лучше обсуждать в отсутствие мужа, не так ли? — добавила она беспечным тоном. — Например, если вы хотите спросить жену о… Приведите мне пример.
— О другом мужчине, — напрямик заявил Маллет.
Выражение лица миссис Мэтесон сразу стало серьезным. Ее глаза прищурились, превратившись в две блестящие щелочки.
— О другом мужчине? — переспросила она. — Вы говорите загадками, инспектор, а я не люблю загадки. Кого вы имеете в виду?
— Я расследую смерть сэра Питера Пэкера, — ответил Маллет.
— Я уже говорила полиции, что ничего об этом не знаю.
— И тем не менее я должен задать вам несколько вопросов, касающихся вас и сэра Питера.
— Понимаю. Предстоит вторжение в мою личную жизнь, верно?
— Боюсь, что да. Разумеется, вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но мой долг — задать их вам. И если я не смогу получить информацию у вас, придется искать другие пути.
— Расспрашивать моего мужа бессмысленно, — быстро сказала она. — Он ничего не знает!