Рорк был прав: он теперь знал ее тело, так же как она знала его тело. Она научилась, где именно нужно было притронуться к нему, чтобы напряглись его мышцы, где провести рукой, чтобы заставить его трепетать. Это знание порождало невыносимое искушение. Она безошибочно предугадывала, что именно он может дать ей каждый раз, – и все же это всегда был новый экстаз, новая глубина ощущений…
Рорк с упоением взял своими нежными, настойчивыми губами ее сосок, и Ева непроизвольно выгнула спину, у нее перехватило дыхание, а сердце заколотилось почти в ритме движений его языка. Затем они одновременно освободились от остатков одежды, и их тела сплелись.
Дыхание Евы участилось, заставляя кровь Рорка быстрее бежать по жилам. Он так и не смог привыкнуть к тому, что эта женщина – сильная и непреклонная – может трепетать под ним. Он почувствовал, как ее тело напряглось перед кульминацией, а в глазах появились знакомые искры потрясения и наслаждения. Он прижался ртом к ее губам и поглотил ее долгий, вздрагивающий стон…
Потом, как Рорк и предчувствовал, Ева поднялась и начала быстро одеваться, торопясь на свою проклятую работу.
– Тебе нужно почаще приходить обедать домой, – проворчал он.
– Все, дорогой. Делу время, потехе час. Мне пора возвращаться.
– М-м-м… – Рорк приподнялся на локте и буднично произнес: – Надеюсь, ты помнишь, что в восемь вечера у нас ужин в «Палас-отеле». Соберутся директора моих транспортных фирм и их жены.
Ева нахмурилась:
– Разве мне было об этом известно?
– Разумеется.
– Вот те на… А у меня на это время возникло дело.
– Какое?
– Чтение завещания в доме Би Ди Брэнсона.
Рорк вскинул брови:
– Это же не проблема. Я перенесу ужин на восемь тридцать, и мы с тобой сначала поедем к Брэнсону.
– Мы – в данном случае не вариант.
– Мне кажется, мы только что доказали, что мы есть мы.
– Рорк, это не секс, а уголовное дело! Ты же не следователь и не родственник…
– Хорошо. Я не буду заниматься с тобой сексом в доме Брэнсона. Хотя это было бы интересно.
– Перестань! Ты не можешь ни с того ни с сего явиться на чтение чьего-то завещания. Это мероприятие не для всех желающих.
– Я уверен, что у Би Ди найдется уютное местечко, где я смогу тихо подождать свою жену, никому не мешая. Вообще, это не проблема. Насколько я помню, у Брэнсона довольно просторный дом.
– Стало быть, ты с ним знаком?
– Разумеется. Мы ведь конкуренты – правда, не враждующие.
Ева вздохнула:
– Ладно, посмотрим. Если адвокат согласится… И, может, после этого ты мне выскажешь свое мнение о братьях Брэнсон.
– Дорогая, я всегда рад помочь тебе.
– М-да. Это – то, что меня всегда настораживает…
ГЛАВА 5
Ева ерзала на заднем сиденье огромного лимузина. Это был явно не тот тип транспорта, который она выбрала бы, находясь на дежурстве. Было что-то декадентское в том, чтобы тащиться в плотном уличном потоке на таком чопорном и неповоротливом, пусть и красивом, автомобиле. К тому же она ехала в дом родственников жертвы убийства как простой коп, который расследовал это убийство, и то обстоятельство, что она прибудет на роскошном, явно не служебном лимузине размером со старинный трамвай, вызывало у нее чувство дискомфорта. Но она не стала говорить Рорку о своих ощущениях: ей не хотелось, чтобы он, как всегда, начал издеваться над ней.
Слава богу, хоть платье не смущало ее: длинное, строгое, черное, довольно простое по покрою, оно годилось для присутствия и на процедуре зачтения завещания, и на званом ужине. Ева сочла платье довольно практичным, постаравшись абстрагироваться от его безумной стоимости. Конечно, к этому платью не пошли бы наплечная кобура или полицейский значок, так что оставалось довольствоваться маленькой вечерней дамской сумочкой.
Когда Ева опять поежилась, Рорк, сидящий рядом с ней, улыбаясь, спросил:
– Какие-то проблемы?
– Копы не носят изделий из натуральной шерсти и не ездят на лимузинах.
– Копы, которые замужем за мной, носят и ездят. – Рорк потрогал манжет ее платья под шубой. Ему нравилось, как это платье сидело на ней – длинное, прямое, без всяких излишеств, оно очень удачно подчеркивало ее формы. – Как ты думаешь, те овцы, с которых состригли шерсть для этого платья, были девственницами?
– Ах, как смешно! В самом деле, Рорк, мы могли бы поехать на моей машине.
– Хотя твоя нынешняя колымага значительно лучше предыдущей, мне она не кажется достаточно комфортабельной. Из-за нее мы не смогли бы по-настоящему насладиться винами, которые подадут сегодня на ужин. Но еще важнее то, что я не смог бы по дороге покусывать тебя.
– Рорк, прекрати, я при исполнении.
– Нет. Твоя смена уже час как закончилась.
Ева с ехидцей посмотрела на него:
– Мне ведь пришлось взять час на личные нужды, если ты помнишь.
– Именно так. – Его рука скользнула по ее бедру. – Ты снова будешь на службе, когда мы доберемся до места. А пока…
– Слушай, умник, я не уходила со службы. Убери свою руку, иначе я арестую тебя за покушение на офицера полиции.
– А когда мы приедем домой, ты зачитаешь мне мои права и допросишь меня?
– Извращенец!
Они подъехали к внушительному, отделанному бурым камнем дому.
– А для копа ты пахнешь слишком хорошо, – поддразнил Еву Рорк.
– Ты сам брызнул на меня этой дрянью, а я не успела увернуться. Ты что-то слишком игривый сегодня, Рорк.
– У меня был замечательный обед, – сказал Рорк совершенно спокойно, даже деловито. – Он настроил меня на веселый лад.
– Теперь сотри эту веселость с лица. Мы здесь не по праздничному поводу.
– Не беспокойся, я тебя не подведу. – Рорк помог Еве выбраться из машины и повел ее к крыльцу. – А знаешь, мне жаль Кларенса.
– Ты и с ним был знаком?
– Не слишком близко, но достаточно, чтобы он понравился мне. Кларенс был весьма приветливым и открытым человеком.
– Все говорят о нем примерно так же. И что, он был открытым настолько, чтобы умудряться при этом обманывать подругу?
– Секс способен сбить с толку даже самых достойных представителей рода человеческого. Все могут совершать ошибки. Но Кларенс не был двуличным.
Ева подняла бровь:
– Ну, если ты сам, один из «самых достойных», готов совершать ошибки в любовных отношениях, то должен помнить, на что способна женщина с дрелью марки «Брэнсон» в руках.
– Дорогая, – Рорк слегка сжал ее руку, – я готов лишь к тому, чтобы любить – и чтобы меня любили.
Дверь открыла горничная с безукоризненно скорбным лицом, в черном, строгого покроя платье. Приглушенным голосом, с легким британским акцентом она произнесла:
– Простите. Семья Брэнсонов сейчас не принимает гостей в связи со случившимся несчастьем – смертью родственника…
– Лейтенант Даллас, – представилась Ева и протянула значок. – Нас ждут.
Горничная внимательно изучила значок.
– Входите, лейтенант. Позвольте ваши пальто.
Она помогла им раздеться и предложила следовать за ней.
Холл был построен в виде портика, из которого вверх поднималась элегантная лестница. Стены цвета темного жемчуга были украшены росписью с изображением городских пейзажей. Пол был выложен мрамором того же цвета, что и стены. Свет падал с потолка под углом и напоминал пробивающиеся сквозь туман лунные лучи. Все это придавало огромному холлу впечатление воздушного пространства, в котором лестничный пролет, казалось, парил. Гостиная располагалась на втором этаже. Когда они подошли к огромной двери, две створки бесшумно скользнули в стороны, и горничная, сделав вежливую паузу, объявила:
– Лейтенант Даллас и Рорк.
– Как это мы не додумались завести у себя такую же, вместо Соммерсета? – пробормотала Ева, за что получила от мужа убийственный взгляд.