Раздался еще удар – на сей раз звук громко хлопнувшей двери. Потом Зак услышал безудержный горестный женский плач.
«Нельзя подслушивать разговоры, касающиеся интимной стороны чужой семейной жизни», – убеждал себя Зак, стараясь подавить в себе порыв броситься наверх и успокоить Клариссу. Он знал, что у него нет на это права. Но, боже, разве можно так бессердечно и жестоко обращаться со своей спутницей жизни? Ведь эта женщина была предназначена для того, чтобы ее нежно любили.
Осуждая себя за то, что подслушал такой интимный разговор, Зак надел шумопоглощающие наушники и таким образом отгородился от чужих семейных тайн.
– Я очень признательна вам за то, что вы поменяли свои планы и приехали сюда.
Освобождая место, Ева сорвала свою куртку со спинки обшарпанного кресла и постаралась не думать о том, что ее маленький тесный кабинет не выдерживает никакого сравнения с элегантным и просторным рабочим местом ее гостьи – доктора Миры.
– Я поняла, что вы все сейчас работаете на пределе, – ответила Мира.
Она огляделась и поймала себя на мысли, что еще ни разу до этого не бывала в кабинете Евы. Его хозяйка, видимо, не подозревала, насколько подходила ей эта маленькая, тесная комнатка: никаких лишних вещей, все продумано и по-своему уютно.
Мира села на предложенное Евой кресло и удивилась тому, что хозяйка осталась стоять.
– Я собиралась сама прийти к вам. Видите, у меня даже чая для вас нет… – извинялась Ева.
Мира улыбнулась:
– Кофе вполне подойдет.
– Это у меня есть.
Ева налила из термоса кофе, затем сразу перешла к делу:
– Все составные части нашей команды работают сейчас каждая по своему аспекту расследования. Мы через час собираемся, и мне хотелось бы к этому времени уже хоть что-то иметь для обсуждения.
– Боюсь, что у меня маловато пищи для ваших размышлений.
Было только семь утра, но Мира выглядела подтянутой и элегантной, как перед вечерним раутом. Рядом с ней Ева, в своих потертых джинсах и широком свитере, казалась себе неряшливой, нечесаной, с глазами, засыпанными песком.
Ева села и вспомнила, что Рорк час назад сказал ей то же самое – «маловато». Он продолжал поиск, но ему приходилось противостоять оборудованию столь же сложному и интеллекту столь же сильному, как у него самого. Он считал, что может понадобиться несколько дней, чтобы пройти сквозь все блокировки и добраться до сути вопроса о «Кассандре».
– Дайте мне то, что у вас есть, – попросила Ева. – В любом случае, это будет больше, чем то, чем я располагаю на данный момент.
– В целом пока вырисовывается следующее. Деятельность «Кассандры» хорошо организована – все планируется очень тщательно, до мелочей. Они захотели привлечь ваше внимание – и они добились этого. Они хотели привлечь к себе внимание городских властей – и добились этого. Их политическая направленность пока выглядит весьма неопределенной. Те четыре человека, освобождения которых они потребовали, в своих преступных действиях имели разную ориентацию и мотивацию. Стало быть, со стороны «Кассандры» это скорее проба сил: попытаться выяснить, пойдут ли власти на уступки. Но я не уверена, что они всерьез рассчитывают на уступки.
– Тем более, что они не дали нам механизма переговоров, – заметила Ева.
– Для них переговоры – не самоцель. Их задача – добиться капитуляции тех, кому они себя противопоставили. Вчерашнее разрушение бывшей фабрики – попросту показуха. Они могут сказать, что никто не пострадал, мол, мы даем вам возможность выполнить наши условия. Но через какое-то время они начнут требовать невозможного.
– И все-таки почему они выбрали именно этих четверых? Я не вижу тут никакой логики, – сказала Ева. – Как вы уже отметили, у них не было общей политической доктрины. Они не были связаны членством в какой-то организации. Их не объединяли ни возраст, ни личные отношения, ни криминальное прошлое. Такое впечатление, что эти четыре имени были взяты с потолка, наобум. Получается, что в практическом смысле этой «Кассандре» наплевать, окажутся эти люди в конечном счете на свободе или нет.
– Согласна. Но, зная об этом, мы не можем недооценивать возможную опасность следующего шага этой группы. Она называет себя «Кассандрой» и явно связана с «Маунт Олимпус». Символизм очевиден: пророчество и власть. Но всем этим они скорее подчеркивают свою отдаленность от простых смертных. Пытаются внушить, что те, кто стоит за этим названием, обладают сверхъестественными возможностями для того, чтобы управлять нами. Они хотят использовать нас, как использовали Говарда Бэсси, пока у нас есть полезный для них потенциал. А когда они добьются своего, то либо наградят нас, либо накажут – на свое усмотрение,
– Это и есть «новая республика», «новый порядок»? – предположила Ева.
– Естественно. Но это их республика, их порядок.
Мира похвалила кофе, сказав, что у Рорка всегда самые лучшие сорта, и продолжала:
– Что касается их догматики, то меня больше беспокоит общий тон, чем содержание. «Мы – „Кассандра“… Что это – группа или одиночка, который считает, что способен править миром? Если допустить, что это именно такой одиночка, то мы имеем дело с умным психом. «Мы – хранители верности»… Можно предположить, что речь идет о верности по отношению к организации, к собственной миссии или к террористической группе «Аполлон», у которой «Кассандра» позаимствовала свои пророческие способности.
– «Наша память все долго хранит»… – подхватила Ева. – Неудивительно. «Аполлон» был разгромлен более тридцати лет назад.
– Они упорно используют множественное местоимение, краткие декларативные выражения, политический жаргон, пропагандистскую фразеологию и обвинительные ярлыки. Здесь нет ничего оригинального – все это имеет гораздо более давнюю историю. Но это еще не значит, что они в своей деятельности не пользуются современными приемами и средствами. Их устои кажутся устаревшими и банальными, но намерения и возможности, как мне думается, могут быть вполне современными.
Мира отпила кофе и продолжала:
– Они вышли на вас, Ева, поскольку уважают вас. Возможно, даже восхищаются вами по-своему. Ведь если они победят – а они верят, что победят, – эта победа для них станет еще более сладостной от сознания того, что у них был достойный противник.
Ева нахмурилась.
– Мне нужно знать, какую цель они наметили на этот раз.
– Я понимаю, что нужно… – Мира, задумавшись, прикрыла глаза. – Им требуется нечто грандиозное, очень известное. Как они заявляют, «символ безрассудства, где смертные глазеют на смертных». Возможно, это театр.
– Или клуб, или стадион. Это может быть все, что угодно, от Мэдисон-сквер до какого-нибудь секс-притона на авеню Си!
– Скорее первое, чем последнее, – Мира отставила свой кофе. – Им нужен символ, Ева. Нечто примечательное, что произведет сильный эффект,
– Ну, первым оказался заброшенный склад. Не очень-то эффектно.
– Это была собственность Рорка, – подчеркнула Мира и внимательно посмотрела на Еву. – Акция привлекла ваше внимание, а именно этого они и добивались. Теперь им важно удержать ваше внимание.
– Хотите сказать, что они вновь нацелятся на какую-либо принадлежащую ему недвижимость? Такой выбор снизил бы эффект: этому человеку принадлежит большая часть нашего окаянного города.
– Это задевает вас? – спросила Мира, но спохватилась и рассмеялась. – Простите, автоматический вопрос психолога. Мне кажется, здесь возникает неплохая возможность для более конкретного поиска: если им действительно нужны вы, то, скорее всего, они сфокусируют внимание на владениях Рорка. Разумеется, это не окончательный и не бесспорный вывод, но вам придется иметь это в виду.
– Хорошо, я свяжусь с ним.
– Попробуйте сосредоточиться на тех зданиях, которые связаны с городскими традициями, которые во всем мире ассоциируются с Нью-Йорком.