К сожалению, горя вокруг хватило бы оросить пустыню Сахару.
Пока отец был в Японии, лошадь моя повредила ногу. Доктор Колми ее усыпил, и я села рядом на землю, положила лошадиную голову к себе на колени, гладила шею и смотрела за луг, на черепичную крышу нашего дома. От ветра трава полегла, и было видно амбар и окно кабинета, куда скрывался отец. Потом, спустившись, он всегда говорил, какой был день, хороший или не очень. Однажды я спросила, а какой день хороший. Отец испытующе посмотрел на меня и сказал:
— Когда восемь страниц. Когда шестнадцать, то еще лучше.
Теперь кабинет пустовал, отец был в Японии. Вернуться он должен был только в конце июля.
Мимо проходили наши соседи, закончившие работу в поле, и, увидев меня, сказали, что у них есть заступ и они похоронят лошадь. Дин с Лекси отвезли меня в Милл-Крик. Они записали меня участницей на местный турнир «Королевского родео». Моей лошади больше не было, пришлось сесть на белогривого пегого красавца жеребчика из конюшни Дин. Он был с норовом, любил подстеречь, когда седок отвлечется, и сбросить не сбросить, но рвануться в другую сторону. Мне с ним было, конечно, не совладать. Судьи там весьма озадачились, услышав, что у них в штате Монтана пятнадцатилетняя девочка живет сама по себе, без отца и матери.
К тому времени, когда отец наконец вернулся, я уже понимала, что он не в состоянии нести за меня ответственность. Дом на ранчо оказался иллюзией. Моя комната была не взаправду. Что бы отец ни дал, все потом отнималось. Когда я сейчас вспоминаю Монтану, мне становится грустно. Жизнь на ранчо была миражом, надеждой на жизнь, какой не суждено было сбыться. Основания для надежд у меня были. Было все, что отец способен дать дочери: еда, посуда, своя комната, милые развлечения вроде лошади, — не было лишь отца. Отец страдал и был занят собой, что хорошо видно по дневниковым записям осени 1975 года. Отец здесь чем-то напоминает своего Камерона из «Чудовища Хоклайнов».
Камерон все подсчитывал. В Сан-Франциско его рвало восемнадцать раз. Камерон подсчитывал вообще все, что ни делал. Едва с ним познакомившись, много лет назад, Грир не раз приходил от этого в ужас, но с тех пор привык. Пришлось привыкнуть, иначе можно было сойти с ума.
Отец записывал, что съел на завтрак:
Суббота, 30 августа 1975
(2) На завтрак был гамбургер и грейпфрутовый сок.
Четверг, 4 сентября 1975
Позавтракал, хот-догами и фасолью, в два, потому что пили до четырех.
Записывал, что написал:
Понедельник, 1 сентября 1975
Напечатал 8 страниц нового романа.
Пятница, 26 сентября 1975
(4) Работал над романом.
Среда, 8 октября 1975
(2) Проверил корректуру «Ртуть грузят вилами». Вроде бы неплохо.
Воскресенье, 19 октября 1975
(3) Работал над новым романом. Дело движется.
Четверг, 23 октября 1975
(1) Весь день просидел над романом, вычитывал и т. д., роман прекрасный…
Отец считал походы к друзьям:
Суббота, 30 августа 1975
(5) Был на обеде у Расса Чатмена в Дип-Крик.
Понедельник, 22 сентября 1975
(2) Был у Тома Макгуэйна, пили кофе… Говорили о У. Б. Йейтсе.
Вторник, 23 сентября 1975
(3) Вышел из дому навестил Гатца.
Среда, 24 сентября 1975
(5) Был у Бекки, и мы замечательно поболтали.
Считал походы на рыбалку:
Воскресенье, 31 августа 1975
(4) Ходил на рыбалку к западному рукаву Милл-Крик и поймал форель весом в фунт.
Среда, 3 сентября 1975
(5) Ходил на рыбалку на Нельсон-Спринг-Крик. Прекрасный осенний день, но рыба почти не шла. Одну поймал.
Суббота, 27 сентября 1975
(3) Был со Стюартом на рыбалке на Нельсон-Спринг-Крик, поймал 4 форели, одну в 20 дюймов.
Писал он, что пьет много, что, кажется, не в состоянии с собой совладать, что разочарован в себе:
Пятница, 9 сентября 1975
(1) Проснулся в страшном похмелье.
Вторник, 23 сентября 1975
(3) Опять похмелье
Среда, 24 сентября 1975
(7) Опять напился. Решение было не самым удачным.
Четверг, 25 сентября 1975
(4) Проснулся с чудовищной головной болью.
Суббота, 11 октября 1975 (4)
Снова лег и провалялся в постели почти целый день. Ни на что больше был не годен. Поднялся поздно вечером и шугал, будто я вампир.