– Здравствуй, Константин! – ещё раз поздоровался Власков. – Что ты у двери встал? Проходи, в отсутствие дяди ты здесь хозяин. Чаю налить?
– Благодарствую, – Угрюмый сел на табурет, где ранее сидел дядя, – только в трактире два чайника опустошил.
– Если так… – чиновник для поручений отодвинул стакан в сторону. – Ну, как поживаешь, Константин?
– Вашими молитвами, – Угрюмый обеспокоенно посмотрел на Власкова.
– Ты не таись, говори, как есть.
Коська как-то сгорбился, на лбу появились глубокие складки, и создалось впечатление, что он и хочет сказать, да что-то мешает.
– Константин, – нахмурился и сыскной агент, – что стряслось?
Угрюмый с минуту помедлил. Власков не торопил.
– Никогда такого со мной не было, – опять умолк, – а вот ныне не могу избавиться от чувства, что кто-то за мной ходит.
– Ты замечал кого-то?
– Да вроде бы нет.
– Ну ты, паря, даёшь. Раньше с тобою такое бывало?
– В первый раз я себя чувствую не в своей тарелке.
– Может быть, тебе на время уехать, пока торжества пройдут?
– Ага, – Коська не стал скрывать своего желания, – ныне самое время свое благосостояние, – он ввернул слово, которое недавно слышал, – улучшить. Столько сюда народу понаедет, – и прикусил язык. Как-никак, но разговаривает он с агентом сыскной полиции. Тот хоть и поможет в случае чего, но у него тоже возможности ограничены.
– Повысить-то повысишь, а вдруг нарвёшься. Ладно ещё, в каталажку посадят, а если в бок острым предметом или кистенём по голове?
– Николай Семёныч, – дурашливо начал Коська, но его грозно перебил Власков:
– Я о тебе пекусь. Ты ж сам сказал, что слежку чувствуешь.
– Может, это от мнительности моей, – и здесь Коська без запинки произнёс слово, слышанное от доктора.
– Ты смотри у меня, – чиновник для поручений погрозил пальцем Угрюмому.
– Николай Семёныч…
– Сорок лет уже Николай Семёныч, – перебил Власков, – и повидал много.
– Николай Семёныч, так и мне, почитай, не семнадцать.
– Вот именно. Хотел тебе дело поручить, но вижу, что затаиться тебе надо. Отца с матерью давно не видел?
– Да, лет пять, кажись.
– Вот и поезжай к ним. Запасов изъятых, думаю, тебе на месяц хватит.
– Николай Семёныч, дома я всегда успею побывать. – Коська провёл рукой по подбородку. – Как мне кажется, вы не стали бы меня приглашать сюда, будь дело неважным.
– Здесь ты прав.
– Николай Семёныч, не первый год мы знакомы, так что давайте начистоту. Вы ж знаете, не люблю всякого крутежа вокруг да около.
– Что ж, если так… – Власков посмотрел в глаза собеседнику. – Ты слышал об убийствах на Мало-Охтинском?
– Это где две семьи в котлеты порубили и мильон золотом взяли?
– Быстро же по городу злые вести бегут, – кивнул чиновник для поручений, – и с каждым слухом нулей становится больше и преступление кровавей.
– Столица, – ухмыльнулся Угрюмый.
– Что об этом говорят?
– Да толком ничего. Сказывали, что приезжие город наш посетили, но и без местных не обошлось.
– Без местных?
– Ну да. Кто-то ж их навёл? – вполне искренне ответил вопросом на вопрос Коська.
– Ты думаешь или так говорят?
– Говорят.
– Ты можешь узнать об этом?
– Не знаю, – теперь уверенности в словах Угрюмого поубавилось.
– Скажи, у тебя есть в Охтинском участке знакомые?
– Найдутся. И что мне от них надо?
– Мне нужны сведения о людях, объявившихся в Выборгской части за три-четыре недели до убийства и исчезнувших за неделю. Не слишком трудное задание?
– Я постараюсь.
– А как же с теми, кто за тобой следит?
– Разберусь.
– Смотри, если что, я буду ждать. Можешь телефонировать в сыскную полицию, скажешь, что… ждёшь Власкова через… время просто назовёшь, и встретимся здесь же.
– Хорошо.
– Но прошу тебя, Константин, будь осторожен. Если почувствуешь опасность, отступи. Не надо никакого геройства, не стоит жизнью пренебрегать.
Глава 11
Кунцевич пришёл на встречу с секретным сотрудником ранним утром. Пришлось подниматься ни свет ни заря и пить на бегу чай, перекусывая пирогом с капустой, иначе первого из своих осведомителей можно было не застать. Именно поэтому Мечислав Николаевич спешил. Если опоздать хотя бы на пять минут, то придётся идти на встречу завтра, а значит, терять драгоценное для дознания время.
По утрам Семёна Иголкина можно было застать на Большом проспекте Петербургской стороны в трактире «Волга», занимавшем весь первый этаж длинного, как солдатские казармы, дома. Владелец, купец Оленчиков, искал покупателя на своё заведение. Семён присматривался, стоит ли прикупить такой лакомый, на его взгляд, кусочек, поэтому каждое утро подмечал, что творится, сколько ходит народу – ведь прогореть не хотелось.