— Он укладывает дочь. Ежевечерний ритуал.
— Понимаю, у меня два сына. У нас тоже такая традиция. С младшим. Старший считает, что он уже большой.
— Сколько им лет?
— Пять и восемь. Они быстро растут.
— Наверное, вы гордитесь.
— Да, очень.
— Выпьете что-нибудь?
— Вина, пожалуйста. Белого.
Появился Валери Массе дю Рео; пожав руку испанцу, он задал ему несколько вежливых вопросов.
— Вы завтра возвращаетесь в Мадрид?
— Да. Думаю, я оказал аджюдану всю возможную помощь.
Появилась Мишель с бокалами и бутылкой «Пюлиньи-Монраше».[70] Разлив вино, они вновь заговорили о детях, и заинтересованность Барреры подтвердила ее первое впечатление.
Затем последовали расспросы о Мадриде, где Баррера родился, а они никогда не бывали. Он нарисовал им окрашенный в ностальгические тона портрет города.
— Мадрид изменился. Стал более жестким.
— Здесь то же самое.
— Да.
— Прежде таких историй у нас не бывало.
— Да.
— Людей не сжигали в их автомобилях. Да и автомобилей не сжигали.
— Да.
— Валери все же рассказал мне, почему вы сюда приехали.
— Да, — Баррера бросил смущенный взгляд на Массе дю Рео, — я полагаю, такие вещи касаются не только тех, кто здесь живет. Это работа.
Похоже, его ответ не удовлетворил хозяйку.
— У вас там, в Мадриде, тоже есть такие люди?
— Traficantes? Да. Первые трое погибших из моих краев. Очень умные люди, cinicos,[71] которые постигли сущность людей и продают им свои droga.[72]
Мишель Массе дю Рео не понравился тон ее гостя.
— Вас послушать, так вы чуть ли не сожалеете о том, что с ними случилось.
— Они играют, они проигрывают. Во всяком случае, они играют.
— Довольно странные суждения для представителя закона.
— Без них и мы бы не могли играть. — Баррера улыбнулся и отхлебнул из своего бокала.
— Это не игра, а такие люди — чудовища.
— Нет, больше чем чудовища. Будь они просто жестокими, это бы упростило нам задачу, верно? Но они обладают властью — повсюду. Их влияние многонационально. Они задействуют огромное количество людей, за доллары готовых на все, потому что для них это единственный способ выжить. Или потому, что так проще. Наркодельцы поняли это и пользуются. Платят они плохо, не дают seguridad social,[73] но никто не может пожаловаться — профсоюзов нет. Plomo о plata, как говорится, «свинец или серебро», вот и весь разговор.
— Выживает сильнейший. Таков закон.
— Да, чистый капитализм. У них там кое-что есть. Что нужно нам здесь. Любой ценой. Они показывают нам нашу истинную цену.
— Нам? Не понимаю, как мы…
— Двести миллиардов кокаиновых долларов в год — кто-то же должен их заплатить. А кто может платить? Nosostros.[74] Каждый раз, когда кто-то здесь покупает себе кокаин, он платит картелям. И именно он отвечает за mas violencia, mas miseria[75] там. — Баррера явно разгорячился. — Наркоманы не убивают, не воруют, даже не портят окружающей среды — они делают хуже: они потребляют. Ради удовольствия или нет, проблема не в этом, их никто не заставляет, они потребляют и ни о чем не желают слышать. А наркодельцы только богатеют. Из-за этого, из-за нас. Мы попустительствуем. Кокаин — это cool.[76]
— Европа — это не Америка.
Испанец грустно улыбнулся и кивнул:
— Наркодельцы добрались уже и сюда. Теперь и тут есть место, клиенты, возможности. Они идут вслед за бизнесом, за деньгами. Туда, где они есть. Глобализация, они это поняли.
— Похоже, один из этих двойников, которые круглый год достают нас. — Может, поужинаем? — предложил Валери Массе дю Рео.
— Капитан, вы левый?
— У меня двое сыновей. Я часто спрашиваю себя, какой мир мы им оставим.
Они сели за стол и больше не говорили на эту тему. После ужина Массе дю Рео уединился с Баррерой в своем кабинете. Вернувшись нынче вечером домой, он принес плотный коричневый конверт формата A4. Теперь конверт лежал на телевизоре, и он предложил испанцу взглянуть.
— В нем фотографии иностранца, прибывшего вместе с Аранедой. Они взяты с кассеты видеонаблюдения аэропорта. Далеки от идеальных, но на данный момент это все, чем мы располагаем.
70
«Puligny-Montrathet»