— Да, похоже, — подтвердил ведущий машину Поль Катала. — Сейчас я его тормозну! — Он резко вывернул руль и направил свой «универсал» на середину шоссе.
— Подожди!
— Что? — Катала быстро повернулся к сидящему справа от него Гаэтану.
— Это не черномазый.
— Как не черномазый?
— Не он, говорю тебе! Водитель белый.
Поль Катала в сомнении сдал влево, чтобы освободить путь. Машины поравнялись. Трое крестьян старательно вглядывались в лицо водителя «рено», который ответил им тем же.
— Он ехал от черномазого?
— Откуда мне знать. — Пьер Бордес обернулся назад. «Рено» удалялся, не снижая скорости. Еще немного, и автомобиль уже исчез за поворотом.
— Как думаешь, кто это был? — спросил Гаэтан Фабейр своего соседа. — Один из тех парней в баре?
— Не уверен. Но и не черномазый. — Катала притормозил и остановился перед воротами Пети́. — Приехали.
Четверо мужчин немного подождали и вышли из машины. Все они были вооружены.
— Разумеется, мне необходимо переговорить об этом прискорбном инциденте с вашим начальством.
— Разумеется. — Массе дю Рео перевел взгляд на дорогу. Возле них останавливались коллеги, чтобы не пропустить зрелища. Он разглядел знакомое лицо.
Прокурор с любопытством проследил за его взглядом:
— Какая-то проблема, подполковник?
— Отнюдь. Я размышлял о том, что расскажу журналисту «Ла Депеш», который только что подъехал. Осторожность нынче в моде. Я слышал, будто кое-кто уже заинтересовался причинами — законными, — заставившими прокуратуру выказать такое расположение по отношению к мэтру Риньи и его колумбийскому клиенту.
— Да что вы?
— Да, хорошо бы сделать так, чтобы это расположение не было неверно интерпретировано. Или сошло за неловкость, то есть поблажку. — Массе дю Рео обернулся к чиновнику. — И хорошо бы связать это со смертью капитана Барреры.
— Не представляю, каким образом.
— Я тоже. Но в данном контексте, да еще имея в виду процесс, который начнется в следующем месяце, подобные заявления, как бы беспочвенны они ни были, будут услышаны. И очень некстати.
Мужчины смерили друг друга неприязненными взглядами.
Их молчание было прервано аджюданом Кребеном. Ему необходимо переговорить с командиром своего подразделения.
— Муассак.
— Ну?
— Сегодня ночью пожар на ферме. Крестьянин был в своем доме, но погиб не от огня. Судя по всему, умер раньше. Расчлененный, как та девушка.
— Надо ехать на место. — Массе дю Рео направился к зоне отдыха.
Кребен последовал за ним.
— Есть еще кое-что. Ферма принадлежала некоему Батисту Латапи. Это имя говорит вам что-нибудь?
— Смутно припоминаю. — Массе дю Рео покопался в памяти, понял. — Дело Пети́, один из наших подозреваемых?
Аджюдан кивнул:
— Двое крестьян, его приятели, оба пожарные-добровольцы, также находящиеся у нас под наблюдением, по тревоге прибыли к месту трагедии.
— Катала и… как его, не могу вспомнить имени…
— Бордес, Пьер Бордес. По непонятным причинам им пришло в голову, что в смерти Латапи виновен Омар Пети́. И теперь они поехали туда, чтобы отомстить.
— Откуда вы это взяли?
— Один из их знакомцев, Адриан Виги. Он тоже фигурирует в нашем деле. Виги добровольно явился в жандармерию Муассака, чтобы донести на дружков. И как раз когда я был с ними на проводе.
— Пети́ кто-нибудь предупредил?
— Телефон не отвечает. На место отправлена патрульная машина.
— Заканчивайте здесь, — Массе дю Рео бросился бежать, — а я еду в Муассак. Оттуда сразу позвоню.
Выбравшись к шоссе, Тод сбавил скорость. Ему никто не встретился. В следующую минуту ему по-прежнему никто не встретился. Мотоциклист исчез, как это ни невероятно. Во всяком случае, так быстро. Тод должен был хотя бы заметить его вдали на той дороге, где спрятал свою машину.
Колумбиец повернул к дому Пети́ и метров через сто увидел стоящий на обочине старенький «рено». Похоже, в нем никого не было.
Он резко затормозил, внимательно осмотрелся.
Слева от него луг, потом по обе стороны фруктовые сады и верхушки соседнего леса, а дальше располагается хозяйство Пети́. Ни одной живой души.
Он тоже припарковался, прихватил «ремингтон», покинул пикап Латапи и, выставив перед собой нацеленное на подозрительный автомобиль помповое ружье, мелкими шагами стал продвигаться вдоль посадок по той стороне, где стоял «рено». Когда до цели оставалось десять метров, Тод замер и встал на одно колено.