Только что, в ожидании возвращения Нери, Тод произвел разведку на местности. Единственная входная дверь, крепкая; узкие окна за толстыми деревянными ставнями; ни малейшего представления о расположении комнат, количестве людей внутри дома. Вторжение с двумя пистолетами, когда один из нападающих — любитель, исключено в принципе. «Хитрость», — пробормотал он по-испански.
— Что?
— Во-первых, надо подойти поближе.
— Если они прячутся, как ты говоришь, да к тому же вооружены, это опасно.
Тод ничего не сказал Нери про помповое ружье.
— Темнота нам на руку.
— Я уверен, что они вооружены. Вся местная деревенщина охотится, а бродяг они не любят. Лучше бы нам не делать этого в одиночку. Связались бы с моей семьей, они бы уже завтра были здесь, и…
Тод отрицательно покачал головой.
— Послушайте, я глава предприятия и совсем не по этой части.
— Теперь ты с нами. И будешь делать, как мы.
— Я никогда не участвовал в войне!
— Это не война. Пошли, — прервал его колумбиец.
— А дальше что?
— Что ты все спрашиваешь? — улыбнулся Тод. — Не беспокойся, я не пошлю тебя стучаться в их дверь. Подождем еще чуть-чуть. Будем надеяться, кто-нибудь выйдет — и мы сможем потихоньку проникнуть внутрь. Если же нет, я обрежу телефонный провод и мы подожжем их машину. Тогда уж они точно выйдут.
— Если у них есть мобильники, они смогут вызвать помощь.
Тод показал экран своего телефона. Вне зоны. Нери проверил свой. То же самое.
Они перебежали от ветхого сарая к груде покрышек. При свете дня колумбиец не рискнул так далеко углубиться во двор. Слишком заметно. Дверь в амбар, перед которым рядом с мопедом был припаркован старенький «пежо», была открыта. Они спрятались под крышей — собирался дождь.
Чтобы обрести уверенность, француз вытащил «беретту» Каннаваро и повернулся к Тоду, который, не спуская глаз с дома, поигрывал ножом.
— Сколько ждать?
— Час. Не больше.
Прошло тридцать минут, и Тод вышел, чтобы еще раз обойти ферму.
Нери остался один. Вскоре он ощутил запах горящего камина. Затем дверь дома отворилась, и в падающем из прихожей свете вырисовался мужской силуэт. Человек не был вооружен. Он шел по направлению к тому месту, где прятался Нери. Тод не возвращался. Нери запаниковал. Он отступил в глубину амбара, стараясь производить как можно меньше шума, и с трудом протиснулся за поленницу, оказавшуюся ближе всего.
Батист Латапи вошел, нащупал выключатель, и на потолке зажглись лампы дневного света. Прежде чем дать резкое ровное освещение, белый свет поморгал. Крестьянин посмотрел на поленья и увидел шевелящуюся тень Нери, который неловко — из-за своего высокого роста — старался кое-как выпрямиться в узком пространстве, куда сам себя загнал. Тут Батист заметил «беретту», не раздумывая схватил первое, что попалось под руку, — грабли — и бросился вперед, держа свое орудие, словно бейсбольную биту. Он сделал круговое движение, и вилы металлическими зубьями вонзились прямо в руку с пистолетом.
Раздался сухой треск. «Беретта» взлетела в воздух. Нери взвыл.
Не теряя времени, Батист снова размахнулся и ударил сверху. Он целился в голову незваного гостя. На сей раз грабли зацепились за стропила амбара, дернулись и выскользнули у него из рук. Он обернулся, чтобы поднять их, наклонился и, прежде чем потерять сознание и рухнуть у ног другого незнакомца, ощутил резкую боль в затылке. Последним, что он успел увидеть, был светлый, почти сияющий взгляд.
Стефани Пети́ поставила тарелку на край стола:
— Ракушки с маслом.
Мотоциклист сидел за столом и впервые не торопился запереть их всех, чтобы поесть.
— Это все, что осталось. Не нравится — уходите. Вы ведь так и собирались сделать, верно?
— Дать вашему мужу нож — плохая затея.
— Теперь что, вы нас накажете?
— Я не такой способный по части наложения швов, как вы. — Они смерили друг друга оценивающим взглядом. — Присядьте.
Стефани не двинулась с места. Стоя справа от мотоциклиста, она не сводила глаз с «глока», лежащего на столе как раз между ними.
Он принялся за еду, держа в одной руке вилку, а в другой — сухой хлебец.
— Присядьте, пожалуйста.
— Зачем?
— Поговорить.
— У меня нет желания разговаривать. Я… я хочу, чтобы вы убрались отсюда. — На последних словах голос молодой женщины, пораженной внезапным пристальным взглядом ее тюремщика, задрожал.
— Сидеть!
Стефани повиновалась. Ее глаза поочередно смотрели то на пистолет, то на мотоциклиста, то снова на пистолет.
— Спасибо. — Больше мотоциклист ничего не добавил. Просто накалывал макароны на вилку, засовывал очередную порцию в рот и тщательно пережевывал.
Хотя Стефани очень старалась, ее взгляд то и дело возвращался к «глоку».
— Соблазнительный, верно?
— Не понимаю, о чем вы.
— Это оружие — решение всех ваших проблем. Решение вообще всех проблем. В определенный момент люди всегда приходят к такому убеждению, дело в обстоятельствах.
— А вы нет?
— В точку. — Мотоциклист усмехнулся, потом вновь посерьезнел. — Это-то меня и печалит.
— Могли бы привыкнуть.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но то, что здесь происходит, у меня впервые.
Стефани снова взглянула на пистолет.
— Возьмите. — Мотоциклист отпил глоток воды. — Вы увидите, он легкий и будет вам по руке. — Давайте же, я ничего вам не сделаю.
Молодая женщина схватила оружие и поспешно отпрянула назад. Стул покачнулся. Выставив пистолет перед собой, она неуверенно направила дуло на мотоциклиста:
— Вставайте!
Никакой реакции.
— Вставайте, мы с вами идем освобождать моего мужа! Встать!
— Нет.
— Встать, иначе…
— Иначе что, вы в меня выстрелите? — Они не мигая смотрели друг на друга. — Как далеко вы готовы зайти ради спасения своей шкуры? Про себя я знаю. Именно поэтому я удерживаю вас здесь в течение трех дней. А вы? — Мотоциклист проглотил последний кусок хлебца, вытер рот. — Вам ведь пока не приходилось задумываться над этим вопросом?
Стефани почувствовала дрожь во всем теле.
— Подумайте о Зоэ, она там, наверху, и вам станет легко сделать это.
— Я иду за мужем.
— Вы полагаете, он бы это сделал на вашем месте? Вчера он не сумел.
— Вы загнали его в ловушку.
— Это не в его характере. Вам кажется иначе? И вы бы любили его, если бы он мог убить?
Молодая женщина задумалась, потом робко кивнула. Не спуская глаз с мотоциклиста, она попятилась к висящему на стене телефону.
— Жандармы? Вы правы, если они приедут, то убьют меня. Они или другие. Заметьте, это отлично решит ваши проблемы. Это вообще решит все проблемы.
Стефани сняла трубку, приложила ее к уху и снова повесила. Гудка не было.
— Первое, что я вывел из строя. Так было бы слишком просто. — Он улыбнулся. — Остаетесь только вы. Вы сможете лучше прицелиться, если подойдете ближе. Не бойтесь, пушка-то у вас. Подойдите.
Стефани не двинулась с места. Ее беспокойные, испуганные, влажные от слез глаза шарили по комнате в поисках знака, поддержки, решения.
— Подойдите. Не то промажете. Вы увидите, надо просто нажать. У этих пистолетов только одна закавыка — второй курок, совсем маленький, поверх большого. Предохранитель. Прижмите первой фалангой указательного пальца сразу оба, и все получится. Имейте в виду, что дуло может дернуться. И подойдите.
Ничего.
— Подойдите.
Ничего. «Глок» дрожит в ее руке.
— Ну же!
Рука, которая целилась, застыла.
Мотоциклист закрыл глаза:
— Нажимайте.
Ничего. Рука, которая целилась, слегка согнулась в локте.
— Ну же, пора кончать.
— Что кончать, черт возьми! — Стефани запустила пистолетом через всю комнату и чуть было не попала им в голову мотоциклиста. Разрыдавшись, она прислонилась к стене и медленно сползла по ней на пол.