- Вот и они так же подумали, - кивнула я, - все два с половиной миллиона жителей Седы. Разом. И сбылось по слову их...
- Что вы несете? - Рыкнул Саврасов.
- Это ведь вы прислали мне сообщение, чтобы я смотрела в иллюминатор, - Олег кивнул, - Ну так вот - как вы думаете, почему военные не подъехали к самолету так, чтобы их нельзя было увидеть? Вспомните: ночь, темно. Задача вполне решаемая.
- И почему же? - с любопытством спросил Шен.
- Тут одно из двух. Либо шеф подразделения - редкостный мудак, во что я не верю.
- Либо?
- Либо это сделано специально. Предполагаю, что властям Седы вовсе не нужны были стрельба, взрывы, дорогой ремонт взлетной полосы нового аэропорта и атмосферные фото в Инстаграм.
- А мы?
- А мы всего лишь иностранцы. Если мы сгорим в чужом небе, одно правительство принесет соболезнования другому - и на этом все. Командир экипажа попробовал свести эту партию вничью, без крови - честь ему и хвала, но попытка провалилась. И с этой минуты любая попытка взять ситуацию под контроль была уже заранее обречена на неудачу. Слишком много переменных. Я могла бы сказать, что мне жаль...
- Но вам не жаль!
- Почему. Жаль. Я - нормальный человек со здоровыми инстинктами. Просто моя жалость ничего не изменит. Как и ее отсутствие.
Олег смотрел на меня несколько секунд долгим, пристальным взглядом. Потом развернулся и пошел к "партии войны", где его встретили восторженным визгом.
Шен легко, почти невесомо тронул меня за талию, улыбнулся.
- Не думал, что ты можешь быть и такой... С этой твоей кошкой...
- Шен, я профессионал. Психология - жесткая вещь.
- А я думал - наоборот. Вам ведь платят за то, чтобы вы сочувствовали и понимали.
- Распространенное заблуждение, - усмехнулась я, - На самом деле нам платят за то, чтобы мы решали проблемы. А массажем или ампутацией... Зависит от диагноза. Сейчас здесь, в этом самолете, назревает проблема. А мы, вместо того, чтобы ее решать, спорим об этике. И этот спор отнимает у нас время, которого... - я посмотрела на часы медиа-пульта, - осталось всего пять часов. Тебе не кажется, что именно это не только жестоко, но глупо?
- Психолог, который боится причинить боль - как боец, который боится нанести удар, - медленно, словно пробуя каждое слово на вкус, проговорил Шен. Так говорила Мин... - пояснил он.
- А она была?..
- Твоей коллегой. Но ты меня все равно поразила.
- Надеюсь, не насмерть.
- Ты же согласилась, что кровь неизбежна.
- Но лучше ягненок, чем сын.
Темные щелки глаз на мгновение расширились, став огромными.
- Это звучит... почти как признание, - тихо произнес Шен странным голосом.
- Так и есть, - кивнула я, - только не принимай это всерьез.
- Почему?
- Потому что это несерьезно. У каждого из нас свои способы борьбы со страхом, Шен. Я не должна бояться: "ибо страх убивает разум". Пить нельзя. Остается только...
- Очаровываться, - договорил он со странной улыбкой, которую я не смогла расшифровать.
- Прости. Ты просто оказался не в том месте и не в то время. Как и все мы. Если все закончится благополучно...
- Когда, - поправил он, - Когда все закончится благополучно. Ты пытаешься сказать, что мне не будет места в твоей жизни. И что я - твоя таблетка от страха, не больше? Так, Полина?
- Боюсь, что именно так.
Шен немного помолчал, глядя на меня тем самым странным взглядом, который я не смогла разгадать.
- И эта таблетка тебе, действительно, помогает? - уточнил он. И вдруг улыбнулся: довольно, как кот, который сметану сожрал, а тапком не получил. - Ну, значит, вот он - я, рядом. Принимай в любых дозах.
- Жаль, чай заканчивается, - смущенно проговорила я.
- Ни в коем случае! У меня три термоса.
- Серьезно? Единственная хорошая новость за всю эту собачью ночь.
Закрывшись в туалете, я с маниакальной осторожностью дважды проверила защелку, и только потом рискнула достать контрабандный телефон.