Кто-то из пассажиров с детским восторгом кинулся обживать диваны.
А я секунду подумала – и решительно направилась в более традиционную часть салона, с рядами кресел. Лететь девять часов. Нет, я, конечно, могу, если это необходимо, общаться и девять часов подряд… Но я же не на работе, правда? А для того, чтобы не чувствовать себя одинокой и всеми покинутой, мне вполне хватит Мухи и ноутбука.
Заняв место у иллюминатора, я потихоньку пристроила переноску внизу, благо, места тут было гораздо больше, чем в обычном салоне самолета. Хватило и для ног, и для кошки.
Муха сидела на удивление тихо, словно была не обычной кошкой, а плюшевой.
На то, что место рядом со мной окажется свободным, я не надеялась. Это не аэробус, чтобы его порожняком гонять. Небольшие компании, как правило, очень пристально следят за тем, чтобы все места на рейсы были выкуплены, это для них вопрос выживания.
Через минуту на соседнее кресло опустился мужчина и, взглянув на него, я подумала, что нам с Мухой, возможно, все-таки повезло. Сосед оказался китайцем. Не думаю, что он захочет со мной общаться на чужом языке… В крайнем случае притворюсь, что не знаю ни одного, кроме родного.
Загорелась предупреждающая надпись. Сосед дисциплинированно пристегнулся. Внутри самолета родился гул и индустриальный пейзаж за стеклом бодро побежал назад.
Легкая дрожь – и железная птица легко и свободно прыгает в небо.
Что дальше? Открыть ноут и почитать? Или поглазеть вокруг?
Я выбрала компромиссный вариант: открыла ноутбук и навострила уши.
Через проход от нас сидела молодая девушка лет двадцати трех, в модных джинсах с дырками и простой белой футболке с таким логотипом, что я глаза протерла, тысяч пятнадцать, а то и больше футболочка. Внутренний хомяк возбужденно потер лапки: вот они, денежные клиенты, бери тепленькими. Я постаралась успокоить страшного зверя: еще не время. Вот ближе к концу перелета…
Соседка моих взглядов не разделяла. Она осмотрелась, соседка-блондинка ее не вдохновила. Оставался китаец. Девица поупражняла красиво накрашенные губы, видимо, настраивая на английский язык, и пошла в атаку со старым, как мир: Простите, а можно узнать, как вы боретесь со страхом полетов? У вас с собой нет чего-нибудь такого? А то она так боится, так боится…
Китаец отвечал вежливо и доброжелательно: нет, к сожалению, ничего для юной мисс у него нет. Со страхом полетов он никак не борется, потому что не испытывает. Спасибо, юная мисс тоже прекрасно владеет английским. Да, вы правы, сейчас без него трудно. Нет, он не на отдых. Он летит, чтобы привезти на родину урну с прахом сестры. Она погибла десять дней назад…
Девица осеклась, словно с разбегу налетела на стену. Неловко пробормотала: «Соболезную» и, резко утратив интерес к китайцу, торопливо отвернулась. Кажется, она была шокирована «бесчувственностью» мужчины.
А он, улыбаясь так же вежливо, поблагодарил «юную мисс» за сочувствие и расслабился в кресле.
А мне расслабиться не удалось.
Муха, всю дорогу до самолета сидевшая, как мышь под метлой, неожиданно завозилась и тихо, но требовательно мяукнула.
Я покосилась на соседа. Кто знает, как он отнесется к кошке. В Китае их едят. Может быть, он решит, что это такой стратегический запас в дорогу, который я взяла вместо бутербродов? Не будет ли оскорблением то, что я не предложу поделиться.
Муха мяукнула громче. Я нерешительно дернула молнию. Кошка выбралась из заточения, прыгнула ко мне на колени и встала передними лапами на иллюминатор, с любопытством разглядывая плывущие под нами облака.
- Ой, - немедленно ожила общительная девушка, - киса! А какой она породы?
- Мейн-кун, - бессовестно соврала я.
- А разве они не без хвоста? – озадачилась девушка.
- Без хвоста мэнксы. А мейн-куны с хвостом. И с большими ушами, - вклинилась в разговор блондинка.
Девица немедленно уставилась на Мухины уши и, видимо, признала их, реально, большими. Да, с ушами у нас все в порядке. И с хвостом тоже. Следующий вопрос был предсказуем, как радуга после дождя в солнечный день:
- А это мальчик или девочка? И как ее зовут?
Китаец слабо улыбнулся. Или мне показалось? На всякий случай я взяла на вооружение его собственную доброжелательную, вежливо-отстраненную манеру общения: