Подняв рукав, Сяоцзя вытер пот с лица и торопливо проговорил:
– Батюшка, хорошие новости, прибыли посыльные начальника уезда, чтобы пригласить вас на желтое вино с собачатиной.
Свекор сидел в своем кресле прямо, положив уже не красные ручки на подлокотники. Глаза прикрыты, не издает ни звука, не понять, невозмутим он или притворяется.
– Отец, скажите что-нибудь, рассыльные ждут во дворе, – волнуясь, торопил Сяоцзя. – Отец, можете ли вы взять меня с собой посмотреть, что и как в управе. Жена часто там бывает, прошу ее взять меня с собой, так не берет…
Я поспешила прервать речи толстяка:
– Батюшка, не слушайте вздор, что несет ваш сын! Как они могут пригласить вас пить вино? Они пришли арестовать вас! Разве вы совершили преступление?
Свекор лениво приоткрыл глаза и протяжно вздохнул:
– Пусть даже совершил, как говорится, придет враг – его отразят генералы, разбушуется паводок – его остановит дамба, что тут удивляться! Позовите, пусть войдут!
Сяоцзя повернул голову и крикнул за ворота:
– Слышали, нет? Отец сказал, позовите их, пусть войдут!
Свекор усмехнулся:
– Молодец, сынок, так и надо с ними!
Сяоцзя выбежал во двор и заявил посыльным:
– А вы знаете, моя жена – любовница начальника Цяня!
– Вот дурак! – Свекор беспомощно покачал головой, метнув в мою сторону острый взгляд.
Посыльные со странным смешком отпихнули Сяоцзя в сторону и, положив руки на рукоятки мечей, бодро и молодцевато, со свирепыми лицами направились в дом.
Из глаз-щелочек свекра вырвались полоски холодного света. Он пренебрежительно окинул взглядом посыльных, потом задрал голову и больше не обращал на них внимания.
Посыльные переглянулись. Один из них официальным тоном спросил:
– Ты и есть Чжао Цзя?
Свекор будто задремал.
– Отец – человек пожилой, туговат на ухо, – раздраженно сказал Сяоцзя. – Чуть погромче!
Посыльный гаркнул:
– Чжао Цзя, по приказанию уездного начальника Цяня ваш покорный слуга приглашает вас проследовать в управу.
Подняв на него глаза, свекор неспешно произнес:
– Возвращайтесь и доложите вашему начальнику Цяню, что у меня, Чжао Цзя, ноги не ходят, выполнить приказ не могу!
Посыльные вновь переглянулись, один прыснул со смеху. Но улыбка тут же исчезла, и на лице появилось глумливое выражение:
– Не хотите ли вы, чтобы начальник Цянь за вами паланкин прислал?
– Так было бы лучше всего, – ответил свекор.
Не в силах сдержаться, посыльные расхохотались. И смеясь, заявили:
– Хорошо, хорошо, оставайтесь дома и ждите, когда начальник Цянь самолично прибудет за вами!
Смеясь, посыльные вышли из дома, во дворе их смех стал еще разнузданнее.
Вышедший вслед за ними Сяоцзя заносчиво сказал:
– Ну как вам мой отец? Все вас боятся, а он нет!
Посыльные глянули на Сяоцзя, и их обуял новый приступ смеха. Потом, пошатываясь, они ушли. Их смех доносился даже с улицы. Я понимала, почему они так смеются. Свекор тоже.
Вошел недоумевающий Сяоцзя:
– Батюшка, а что они все время смеются? Мочи полоумной старухи напились, что ли? Я слышал, как плешивый Хуан рассказывал, что, напившись мочи полоумной старухи, начинаешь хохотать без умолку. Наверняка мочу пили, вот только чью?
Явно обращаясь ко мне, а не к Сяоцзя, свекор сказал:
– Сынок, люди не могут оценивать сами себя, эту истину твой отец уразумел лишь на склоне лет. Начальник уезда Гаоми, считай, из «тигров»[32], но носит на шапке хрустальный шарик и перо с одним глазком, как чиновник пятого класса; его жена – внучка Цзэн Гофаня[33]. Как говорится, лучше быть живой крысой, чем мертвым правителем области. Твой отец чиновником не был, но отрубленных им голов с красным шариком на шапке хватит на пару больших корзин! Да и снесенными мной головами аристократов и знати тоже можно пару больших корзин наполнить!
Разинув рот и оскалившись, Сяоцзя не мог взять в толк, правильно ли он понял слова отца. Я-то, конечно, все до конца поняла, что он имел в виду. За несколько лет, проведенных с начальником Цянем, мой кругозор значительно расширился. Услышав то, что он сказал, я внутри похолодела, на теле выступила куриная кожа. На лице наверняка не было ни кровинки. За полгода толки о моем свекре расползлись по улицам фонтанчиками ветра и конечно же достигли и моих ушей. Собравшись с духом, я спросила:
33