— Неужели старушка Робин Грей? Роберта от дверей кинулась в ее объятия.
Они все стояли здесь, в длинной гостиной, где в двух каминах потрескивали поленья, а цветы веселили глаз. Леди Чарльз, даже более стройная, чем прежде, еще как следует не проснулась и куталась в красный шелковый халат. На седых ее кудрях была сеточка. Ее муж стоял с ней рядом в своем утреннем виде, который Роберта так хорошо помнила: в руке газета, в глазу монокль, а тонкие волосы неопределенного цвета зачесаны гладко назад. Его светлые близорукие глаза сияли, когда он смотрел на Роберту; он послушно наклонил голову, готовясь встретить ее поцелуй. Близнецы — сверкающие белокурые головы и серьезные улыбки — расцеловали ее. Плюшка, школьница-переросток с детским жирком по всему телу, чуть не повалила Роберту, а одиннадцатилетний Майкл с облегчением вздохнул, когда гостья ограничилась рукопожатием.
— Как чудесно, дорогая, — повторяли все Миноги своими мягкими голосами, — как чудесно тебя видеть.
Наконец они все устроились перед камином. Шарло — в своем кресле, Генри на обычном месте — на коврике у камина, а близнецы развалились в креслах. Плюшка уселась на подлокотник кресла Робин, Фрида встала в элегантной позе у камина, а лорд Чарльз рассеянно прохаживался по комнате.
— Батюшки, — сказал Генри, — я чувствую себя как старина Урия Хипп: «Как хорошо видеть во плоти Робин Грей — прямо как слушать колокола старой церкви».
Близнецы согласно закивали, а Колин с удивлением сказал:
— Ты почти не выросла.
— Знаю, — отозвалась Роберта. — Я пигмейка.
— Очень милая пигмейка, — заметила Шарло.
— Как ты думаешь, она красивая? — спросила Фрида. — По-моему, да.
— Не то чтобы красивая, — протянул Стивен, — скорее я бы назвал ее привлекательной.
— Право! — мягко сказал лорд Чарльз. — Как по-вашему, нравится ли Робин, которая, должен сказать, выглядит очаровательно, общественный диспут по поводу ее прелестей?
— Да, — заявила Робин, — когда это говорит Семья.
— Конечно нравится, — завопила Плюшка, наградив Робин мощным шлепком по спине.
— А что ты думаешь обо мне? — спросила Фрида, встав в позу. — Разве я не абсолютная прелесть?
— Не говори ей «да», — вмешался Колин. — Эта девчонка нимфоманка.
— Мой дорогой! — пробормотала шокированная леди Чарльз.
— Дорогой Колин, — сказал его отец, — было бы очень неплохо, если бы ты употреблял только те слова, которые понимаешь.
— Ну что ж, — изрекла Фрида, — можете возблагодарить вашу счастливую звезду, что я такая прелестная. В конце концов, внешность на сцене имеет чуть ли не решающее значение. Может статься, мне придется содержать вас всех в самом ближайшем будущем.
— А кстати, — сообщил Генри, — по-моему, внизу сидит бэйлиф.
— Только не это! — вскричали Миноги.
— Признаки самые зловещие. Я сказал Стэмфорду, что тебя нет, папа.
— Тогда, наверное, лучше мне не выходить из дома, — пробормотал лорд Чарльз. — Кто бы это мог быть на сей раз? Ведь не «Смит и Векли» в очередной раз? Я написал им великолепное письмо с объяснением, что…
— …обстоятельства, на которые мы не могли п-повлиять, — подсказал Стивен.
— Я изложил это еще лучше, Стивен.
— Майк, — попросила леди Чарльз, — будь другом, ангел мой, сбегай на площадку. Если увидишь там человечка…
— В котелке, — уточнили Генри и Фрида.
— Да, разумеется, в котелке. Если ты его увидишь, ничего ему не говори, а просто прибеги и скажи мамочке, ладно?
— Хорошо, — вежливо ответил Майк. — А он Бэйлиф, мамуля?
— Да, по-моему, но беспокоиться не о чем. Поторопись, Майк, солнышко.