— Если бы я не подумал об этом, — сказал лорд Чарльз, — ничто не заставило бы меня просить твоей помощи.
— Ты ее и не получишь.
— Тогда, как говорят американцы, плохи дела у моих кредиторов. Мне кажется, эти бедолаги рассчитывали на тебя, Габриэль.
— Невыносимая наглость! — заорал лорд Вутервуд, и Роберта услышала в его голосе не то шипенье, не то свист, когда тот втянул воздух сквозь зубы. — Оказывается, ты еще и прятался за мое имя! Прикрывал моим именем собственную бесчестность, словно щитом!
— Я этого не говорил.
— Все равно что сказал, — орал лорд Вутервуд. — Ну нет, это конец!
Сцена, которая приобрела было стойкий привкус любительского водевиля, начинала преображаться в весьма динамичную драму. Братья принялись поносить друг друга избитыми бранными словами, и с каждым новым оскорблением их диалог приобретал все более ярко выраженный викторианский колорит словесной дуэли. В воздухе летали невероятные намеки на завещания, майораты[11] и семейные заветы. Лорд Чарльз сдался первым, и тирада его брата прозвучала без помех:
— Я категорически отказываюсь далее обсуждать этот вопрос. Можешь протащить себя, свою дуру жену и свой драгоценный выводок сквозь клоаку дела о банкротстве. Если бы «Медвежий угол» не был майоратом, уж я бы постарался, что бы ты ни единого пенса не увидел из денег Миногов. А так…
— …ты, без сомнения, перепишешь свое завещание, насколько позволяет майорат.
— Разумеется!
— Замечательный ты человек, Габриэль! Ах, как я жалею, что не оставил тебя в покое.
— Ты даже в благородном искусстве паразитизма провалился!
Это, как впоследствии единодушно соглашались Роберта и все остальные Миноги, послужило последней каплей. Лорд Чарльз и его брат заговорили — и почти сразу перешли на крик — в унисон. Практически невозможно стало разобрать абсолютно ничего, кроме того, что оба собеседника вышли из себя. Это длилось секунд пятнадцать и прекратилось так внезапно, что Роберте показалось, будто посреди сценического диалога кто-то взял и выключил радио. Последующая тишина была такой глубокой, что она услышала, как открылась дверь и легкие шаги прошелестели по ковру гостиной.
Ясно прозвенел голосок Майка:
— Дядя Габриэль, это маленький подарок от семьи, чтобы показать, как мы вас любим.
Роберта и четверо Миногов уселись на полу столовой, молча глядя друг на друга и разинув рты. За стеной стояла глухая тишина. Лорд Чарльз сказал только:
— Майкл, положи сверток, пожалуйста, и приходи попозже.
Братья отошли от стены, и их дальнейшие слова невозможно было расслышать. Потом лорд Вутервуд тяжелыми шагами вышел из комнаты, не забыв погромче хлопнуть дверью. Лорд Чарльз рассеянно сказал:
— Беги, Майк, беги, малыш.
Было слышно, как Майк запрыгал на одной ножке к двери. Все затихло. За стеной, всего в нескольких дюймах от молодежи, лорд Чарльз пребывал в неподвижности. Роберта подумала, что интересно было бы знать, как он выглядит: побледнел, подобно Фриде и Генри, или побагровел, как близнецы и Плюшка. Всем сердцем она желала, чтобы он хотя бы шевельнулся. Ей так и виделось, как он стоит, глядя с чистейшим отчаянием на дверь, которой только что хлопнул его брат. Молчание было нестерпимым. Наконец его нарушили шаги в коридоре. Ручка двери в столовую несколько раздернулась, и Генри пересек комнату, повернул ключ в замке и открыл дверь. На пороге стоял Майк. Он с сомнением посмотрел на братьев и сестер.
— Эй, вы чего придумали? — спросил он.
— Да так, ничего, — ответил Генри.
— Ну ладно, я же все равно понял, что что-то не так, — настаивал Майк. — Спорим, дядя Г. на что-то дико рассердился. Он выглядит словно жабу проглотил, а до этого они с папой орали друг на друга как резаные. Слушайте, а вы знаете, что Хихикс починил мою железную дорогу? Он совсем как волшебник — ну все-все умеет! По-моему, он даже может…
— Майк, — спросил Генри, — это мамуля тебе велела отдать вазочку дяде Габриэлю?
— Чего?.. А-а-а… Да нет… Понимаешь, Хихикс и я проверяли мой паровозик в прихожей, и теперь он ездит со скоростью молнии, потому что…
— Вазочка, — напомнил Стивен.
— Чего? А, понимаешь, я случайно ее увидел через открытую дверь маминой комнаты, поэтому просто взял и…
Голос вдали проорал:
— Вайолет!
— Это кто? — спросила Фрида.
— А это дядя Г., — объяснил Майк. — Он в лифте. Хихикс забрал его пальто, потому что он говорит…
— Пойду-ка я к мамочке, — решила Фрида. — Ей, наверное, трудно с тетушками. Пошли вместе, Плюшка.
Они вышли.
— А что такое случилось с дядей? Отчего он такой злющий? — с абсолютно невинным любопытством спросил Майк.
11
Система наследования, при которой все имущество переходит к старшему в роде или к старшему из сыновей умершего.