— На площадке, — повторил Фокс, записывая. — А кто был в лифте, милорд?
— Мне казалось, что уж это абсолютно ясно, — сказал лорд Чарльз, — в лифте были мой брат, его жена и мой сын.
— Да, милорд, так я пока и понял. Боюсь, что все это кажется вам страшно скучным, но мы обычно снимаем показания порознь, чтобы потом иметь возможность их сравнить.
— Простите, мистер Фокс. Разумеется. Боюсь, что я…
— Совершенно естественно, милорд, совершенно естественно в таких обстоятельствах. Значит, как я понял, леди Вутервуд, должно быть, начала кричать, когда лифт был почти на первом этаже?
Лорд Чарльз скривил рот и кивнул.
— И крик не прекращался, пока лифт поднимался обратно?
— Да.
— Ясно. Вы могли бы мне рассказать, что произошло, когда лифт остановился на верхнем этаже?
— Мы ничего не понимали. Мы не могли понять, что произошло, почему она… так страшно кричит. Она… как бы это объяснить… она весьма неуравновешенная женщина. Несколько истерична, наверное. Лифт остановился, и Генри открыл двери. Она выскочила — почти выпала—в объятия моей жены. Мой сын, один из близнецов… я понимаю, что это звучит глупо, но я не могу сказать который… он вышел из лифта молча, а если даже что-то и сказал — я не слышал. Понимаете, я заглянул в лифт…
— Должно быть, это был шок, милорд, — просто заметил Фокс. — Да… страшный шок.
— Я увидел своего брата, — быстро и громко заговорил лорд Чарльз. — Он сидел в углу. Эта рана… она бросалась в глаза… я увидел… сперва я не понял, что они… мой сын и невестка… что они спустились в лифте, не заметив, что произошло.
— А когда вы поняли, что все было именно так, милорд?
— Моей жене удалось через какое-то время немного успокоить невестку, и та стала рассказывать. Она говорила эмоционально и совершенно бессвязно, но из ее рассказа я понял по крайней мере, что они не сразу…
— Вы не расспрашивали вашего сына, милорд? Который там это был… — спросил Фокс, словно путать собственных детей — самое естественное дело в мире.
— Нет-нет. Не было времени ни о чем расспрашивать.
— И разумеется, если бы вы стали его расспрашивать, вы бы выяснили, кто это был, милорд?
— Да, — спокойно ответил лорд Чарльз, едва заметно пожав плечами. — Разумеется, это прояснилось бы незамедлительно.
— А кто-нибудь из остальных с ним разговаривал, милорд?
— Право, не знаю. Откуда мне знать? Если бы я слышал, тогда… — он осекся. — Честное слово, я больше ничего вам не могу сказать.
Фокс сдержанно кивнул.
— Понимаю, милорд. Должен поблагодарить вас за ваше терпение и снова извиниться за то, что причинил вам столько страданий. Осталась всего парочка пунктов. Скажите, вы дотрагивались до вашего брата?
— Нет! — резко ответил лорд Чарльз. — Не дотрагивался! Нет! Его унесли и положили в моей комнате. Вот и все.
— И вы больше его не видели, пока не вошли в комнату, когда я там был?
— Я провел в комнату доктора Макколдунна и подождал там вместе с ним. Там же была старая няня детей. Она помогала доктору, пока не прибыла квалифицированная сиделка.
— Я так понимаю, что доктор, — Фокс на миг остановился, — что доктор Макколдунн сделал все необходимое? Я хочу сказать, милорд, что, если я не ошибаюсь, до приезда доктора никто не оказывал помощь раненому?
Лорд Чарльз попытался что-то сказать, не смог и кивнул головой. Наконец он сумел выдавить из себя:
— Нам показалось, что лучше не надо… лучше не пробовать… мы не знали: а вдруг это окажется смертельно, если попытаться…
— Вынуть орудие убийства? Да, совершенно верно.
— Это все?
— Я не стану вас больше беспокоить, милорд, но мне хотелось бы спросить у вас, не было ли недругов у его светлости?
— Недругов? — лорд Чарльз слегка покачал головой. — Вот уж странный способ выражаться.
— Мы всегда так выражаемся, милорд. Осмелюсь сказать, что мотив такого преступления наверняка сильнее, чем простая неприязнь.
Лорд Чарльз не нашелся что ответить на это невинное замечание.
— Разумеется, — как ни в чем не бывало продолжал Фокс, — я употребил слово «недруги» в самом широком смысле. Я мог бы поставить вопрос иначе и спросить вас, милорд, не знаете ли вы кого-нибудь, у кого были бы причины желать смерти лорда Вутервуда.
Лорд Чарльз ответил на этот вопрос немедленно, выстрелив фразу, которая прозвучала заученно: