— Посмотрю, что можно сделать. Боюсь, что в такого рода делах...
— О, я все понимаю, — согласился Генри. — Все остальные вполне готовы к тому, что аж до первых лучей зари им придется врать и изворачиваться.
— Надеюсь, что нет, — ответил Аллейн.
— Вообще-то говоря, мы весьма правдивая семья, просто все происходящее с нами настолько невероятно, что нам никто не верит. Но все-таки я хочу думать, что ваше ухо уже научилось чутко различать правду и ложь и вы сразу услышите, если мы попробуем врать и изворачиваться.
— Смею надеяться, — серьезно подтвердил Аллейн. Генри внимательно смотрел на него из тени.
— Да-а, — протянул Генри. — Боюсь, что я тоже очень на это надеюсь. Мой отец сказал, что вам надо было бы предложить сандвичей и чего-нибудь выпить, но все знают, что вы не станете преломлять хлеб с подозреваемыми. Или это только в книжках так? Итак, сэр, присоединитесь ли вы к нам выпить — на что мы очень надеемся — или прислать вам что-нибудь сюда?
— Очень любезно с вашей стороны, — отозвался Аллейн, — но при исполнении обязанностей мы — ни-ни.
— Скажите, можем мы что-нибудь еще сделать для вас?
— Мне кажется, что пока ничего. Хотя... раз уж вы все равно здесь... Скажите, кто владелец тех перчаток?
— Каких перчаток? — Голос Генри прозвучал бесцветно.
— Меня интересует пара грубых автомобильных перчаток с длинными раструбами, — пояснил Аллейн.
— Это такие, подбитые довольно противным на вид мехом?
— Действительно, на меху.
— Похоже, что это мои, — сказал Генри. — А где они?
— Я их вам потом верну. Мой коллега унес их в квартиру.
— И где вы их нашли?
— В лифте, — ответил Аллейн.
Генри уставился на инспектора изумленным взглядом.
— Но я не был в лифте.
— Нет?
— Нет. Мне кажется... — Генри осекся.
— Да?
— Нет-нет, ничего. Совершенно не могу себе представить, как они туда попали. Не надо их возвращать, сэр. Мне кажется, я больше не захочу их носить.
— Я тоже так думаю, — согласился Аллейн, пристально глядя на молодого человека. — Тем более если вы их увидите.
В тусклом свете лицо Генри приобрело цвет слоновой кости.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Они испачканы.
— Испачканы? Чем?
— Похоже, что кровью.
Генри повернулся на каблуках и слепо, натыкаясь на стены, пошел в квартиру. Вернулся Фокс вместе с Бэйли.
— Мне бы хотелось, чтобы вы занялись лифтом, Бэйли, — сказал Аллейн. — Попробуйте кнопку «стоп» и дверные ручки — словом, все.
— Пусть Томпсон сделает увеличенные снимки сиденья и стены.
— Очень хорошо, сэр.
— И еще, Фокс: мы пройдемся по вашим записям, а потом, мне кажется, я должен поговорить с этим семейством.
3Близнецы стояли плечом к плечу на коврике у камина. Свет лампы поблескивал на их светлых волосах. На них были серые фланелевые костюмы и темно-зеленые пуловеры, которые им связала мать. Руки засунуты в карманы, головы слегка наклонены набок. Лица застыли в гримаске почтительного внимания. Сидя на стуле у огня, Роберта время от времени поглядывала на них, и тревога сжимала ее сердце холодной рукой. Потому что за спинами близнецов Роберта внезапно увидела не угли в камине Лондона, а ароматные поленья в «Медвежьем углу» Новой Зеландии. И с острой отчетливостью в памяти девушки всплыла сцена из того времени, когда она своими ушами слышала, как каждый из близнецов признавался, что это именно он взял покататься большой автомобиль, что было категорически запрещено, и загнал его на отмель реки. Сама она сидела тогда как воды в рот набрав, зная все это время, что машину взял Стивен, а Колин целый день безвыходно оставался дома. Она вспомнила, как в укромном уголке спросила Колина, почему это он сделал такой донкихотский жест, и, словно наяву, снова услышала его ответ:
— А у нас такой уговор!
— И что, вы с ним всегда так? — спросила Роберта в тот раз.
— Нет, не всегда, — ответил Колин, ероша свои жесткие светлые волосы. — Только когда действительно большой скандал.
— Ну да, понимаю, двойная страховка, — сказала тогда Роберта.
— А как же? Ведь мы и есть двойняшки, — согласился Колин.
Это воспоминание из прошлого было настолько сильнее настоящего, что она даже не слышала голосов, гудевших в гостиной. В голове ее словно что-то щелкнуло, как будто в коробке передач, и она стала думать о Миногах как о незнакомых людях. «Я же понятия не имею, что они за люди, — подумала в панике Роберта. — Я ничего не знаю об их мире. Я все время вписывала их действия и поступки в свои собственные представления о них, но мои представления могут оказаться совершенно ошибочными». И она стала думать о том, у всех ли есть свой тайный мир, собственная реальность. «Стоп, — сказала она себе, — так не годится!» В мыслях снова что-то щелкнуло, и в них порвался голос лорда Чарльза, такой знакомый, мягкий. Голос, который она знала и любила.
— А теперь послушайте меня, вы оба, — говорил лорд Чарльз. — Так больше не может продолжаться. Один из вас спустился с Вайолет и Габриэлем в лифте. Который из вас это был?
— Эт-то я, — ответил Стивен.
— Заткнись, — привычно оборвал брата Колин. — Это был я.
— Неужели до вас не доходит, — возмутился Генри, — что один из вас самым грязным образом ставит другого под подозрение?
— Если вы воображаете, — нахмурился лорд Чарльз, — что полицию можно провести таким детским фортелем, то вы... — он поспешно закончил: — то вы глубоко заблуждаетесь.
— А как насчет отпечатков пальцев? — спросила Фрида.
— Я ни к чему не прикасался, — отозвался Колин.
— Я держал руки в к-карманах, — эхом откликнулся Стивен.
— Кто бы из вас двоих там ни был, ему бы пришлось нажимать на кнопки, чтобы запустить лифт, — заметила Фрида.
— Лифтом с тех пор пользовались дважды, — буркнул Стивен.
— По меньшей мере дважды, — уточнил Колин. — Никаких стоящих отпечатков пальцев там быть не может.
— Послушайте, вы! — возмущенно проговорил Генри. — В любой момент может прийти Аллейн и начать задавать вопросы. Как только он поймет, что вы замыслили, он начнет допрашивать вас порознь. И если вы питаете неуместную, идиотскую надежду, что вам удастся его провести, то вы самые страшные недоумки из тех, кто еще не заперт в дурдоме.
— Мамуля вот-вот вернется, — предостерегла Фрида. — К ее приходу с этим надо покончить
Лорд Чарльз произнес:
— Стивен, ты совершил это убийство?
— Нет, отец, не я.
— Колин?
— Нет, отец, честное слово.
— Поклянитесь оба своей честью.
— Это не мы, отец, честно, — повторили близнецы. А Стивен добавил: — Нам, конечно, не жалко, что он умер, но это с-свинство — так убивать человека.
— Гадость, — весело согласился Колин.
— Я очень хорошо знаю, что спрашивать вас об этом — глупость и просто нелепость, — сказал лорд Чарльз. — Разумеется, вы оба совершенно неспособны на такие дела. Я же... я просто умоляю вас понять, что для невиновного человека последнее дело — лгать полиции.
— Что я и г-говорил Колину, — согласно кивнул Стивен.
— Тогда почему бы тебе не последовать собственному совету? — спросил Колин. — Не будь идиотом. Я съехал в лифте, отец, а Стивен остался в гостиной.
— Что является абсолютным, махровым в-враньем, — заявил Стивен.
— Ну вот и приехали, — хмыкнула Фрида. — Кончайте валять дурака, близняшки. Это страшно остроумно, мы все признаем, что это ужасно остроумно, но дело слишком серьезное. Вы же со своими куриными мозгами не можете тягаться с могучим умом Красавчика Аллейна. Кстати, ребята, знаете, если бы не убийство дяди Г., я была бы страшно горда, что в нашей квартире сейчас находится Красавчик Аллейн. С тех самых пор как он расследовал убийство Госпела, я питаю к нему преступную страсть. Он действительно похож на рыцаря, которого девушки вымаливают у бога, Генри?