— Прекратила бы ты свою светскую болтовню, Фрид, — раздраженно взмолился Генри. — Ты же сама знаешь, что напугана до смерти, как, впрочем, и все мы.
— Нет, что касается меня, честное слово, нет. Может быть, ночью я и проснусь пару раз в холодном поту, но сейчас я просто возбуждена. Только хотелось бы, чтобы близнецы прекратили валять дурака.
— А я молю бога, чтобы все тут прекратили валять дурака, — сказал лорд Чарльз с неожиданной яростью. — Мне кажется, что я вас вижу и слышу впервые в жизни. Неужели до вас так и не доходит, что кто-то в этой квартире убил моего брата!
Воцарилось неловкое молчание, которое нарушила Фрида:
— Но, папуля, ты же не любил дядю Г.!
— Уймись, Фрид, — нетерпеливо приказал Генри. — Отец, не думаешь же ты, что это сделал кто-то из семьи?
— Господи помилуй, конечно же нет!
— Ну а кто, по вашему мнению? — живо поинтересовалась Фрида.
— Диндилдон, — ответил Колин.
— Или Хихикс, — отозвался Стивен.
— Вы только потому называете Диндилдон или Хихикса, что не знаете их так же хорошо, как Баскетта или горничных, — заметил Генри.
— Или Нянюшку, — добавила Фрида.
— Если бы я был в услужении у дяди Г. или тети В., — заявил Колин, — я бы их обоих давным-давно убил. Слушайте, а я рад, что этим делом будет заниматься Аллейн. Если уж меня будут допрашивать с пристрастием, пусть лучше это делает джентльмен. Знаю сам, что я страшный сноб.
— Мне к-кажется, — сказал Стивен, — что это должно быть ужасно неловко. По мне лучше уж старомодный полицейский, который говорит на кокни: «Эй, голубчики, вы чего это удумали?! Вот я вам покажу!»
— Что свидетельствует о твоем невежестве, — отрезала Фрида. — Ни один из детективов так не разговаривает. Но я действительно думаю, папа, что нам следует позвонить Найджелу Батгейту. Вы же знаете, что он без ума от Аллейна. Он — его доктор Ватсон и гордится этим.
— А почему это я должен ему звонить? — вскинулся Генри. — Сама звони.
— Что я и собираюсь сделать. Мне кажется, что это элементарная доброта.
— А какой он, этот Аллейн? — спросил Колин.
— Я бы сказал, что он очень даже милый, — ответил Генри. — Такой слегка старомодный, однако без жеманства или чопорности. Но пугающе вежливый и тихий.
— Ч-черт! — прокомментировал Стивен.
Дверь гостиной открылась, и вошла Плюшка, в пижаме и халатике. Нянюшка так свирепо стянула ей волосы, что даже брови девочки чуть приподнялись. Две тугие косички свисали у нее между лопаток. Круглое личико сияло, и от нее пахло пеной для ванны. Роберте показалось, что она видит самое себя в тринадцать лет: совсем ребенок, которому место в детской.
— Майк спит, — объявила Плюшка, — а я еще никогда в жизни не была такой бодрой. Пожалуйста, папочка, не прогоняй меня. У меня зубы стучат.
— Пусенька, милая! — беспомощно пробормотал лорд Чарльз. — Прости, пожалуйста! Иди сюда, к огоньку.
— Ты не можешь появиться перед полицией в таком виде, Плюшка, — категорически заявила неумолимая Фрида. — Ты слишком толста, чтобы появляться в неглиже.
— Плевать мне на это. Я сяду тут возле моей лапочки Роберты и согреюсь. Папочка, полиция сейчас здесь?
— Да.
— А мамуля где?
— С тетей Вайолет.
— А дядю Г. убили? Нянюшка такая непреклонная, что с ума сойти можно. Она не хочет об этом говорить — и все тут.
— Папа, — нетерпеливо произнесла Фрида, — мне кажется, нет ни малейшего смысла кормить Плюшку разными туманными намеками. Понимаешь, Плюшка, дядю Г. слегка продырявили, и он от этого умер.
— А кто его дырявил? — спросила Плюшка, растирая руками колени.
— Наверное, кто-нибудь... — лорд Чарльз сделал неопределенный жест рукой, — какой-то сумасшедший, который сюда забрался. Бродячий сумасшедший. Конечно. Не думай об этом, Плюшка. Полиция найдет, кто это.
— Ну надо же, как здорово, — восхитилась Плюшка. Она присела возле Роберты, которая чувствовала, что Плюшка дрожит от возбуждения, как щенок. — Пап, — заговорила девочка, — а мне тут пришло в голову...
— Что такое, Пусенька? — устало спросил ее отец.
— Ты же теперь запросто сможешь избавиться от бэйлифа.
— Притихни, Плюшка, — приказал Генри. — Тебе не следует говорить о бэйлифе.
— Почему?
— Потому что я тебе велю. Плюшка дерзко посмотрела на Генри.
— О'кей, граф Рунский! — выпалила она.
— Что?! — вырвалось у Роберты.
— Но ведь это абсолютно правильно, — заявила Плюшка. — Генри теперь будут звать графом Рунским. Верно, папа?
— Господи помилуй, — медленно произнес Генри, — а ведь это правда!
— Ну да, — самодовольно сказала Плюшка. — Я это сразу поняла. А я, например, стала леди Патриция Миног. Правильно?
— Заткнись, Плюшка, — велел Колин.
— Да-да, — поспешно поддержал Колина лорд Чарльз. — Оставим эту тему, Плюшка.
— А папуля, — упрямо продолжала Плюшка, — теперь... Дверь гостиной открылась. На пороге стоял Аллейн, а за ним — Фокс.
— Могу я войти, лорд Вутервуд? — спросил Аллейн.
4Впоследствии, когда у Роберты было время пересмотреть события того невероятного дня, она вспоминала, что до появления Аллейна в ее подсознании маячил образ типичного детектива из романов. Образ человека с холодным внимательным взглядом, грубыми руками и большим лоснящимся лицом. Аллейн настолько не соответствовал этой картинке, что на миг она вообразила, будто это какой-то незадачливый гость, как нарочно выбравший для своего визита к Миногам самый неподходящий момент. Вид Фокса за спиной Аллейна развеял ее заблуждения. Насчет Фокса ошибиться было никак нельзя.
Новый лорд Вутервуд сунул монокль в карман жилета и со своей обычной щепетильной вежливостью поспешил навстречу. Пожимая Аллейну руку, он согнул свою в локте под прямым углом — красивый жест дипломата.
— Входите же, входите, — пригласил он. — Боюсь, мы бросили вас на произвол судьбы, но я надеялся, что, если мы понадобимся, вы дадите нам знать.
— Искренне благодарю вас, но ничего не было нужно, — сказал Аллейн. — Однако сейчас я понял, что мне стоит еще раз пройтись по всем тем показаниям, которые Фокс с вас снял, прежде чем на вас обрушился я. Так что...
— Да-да, разумеется. Моей жены и маленького сынишки пока здесь нет, но все остальные... С моим старшим сыном, как мне известно, вы уже знакомы. Моя дочь...
Церемония представления состоялась. Аллейн поклонился каждому из Миногов. Роберта на своем низеньком стульчике настолько утонула во мраке, что лорд Чарльз позабыл о ней, но темные глаза Аллейна внимательно остановились на маленькой фигурке.
— Прошу прощения, дорогая моя Робин, — извинился лорд Чарльз. — Мисс Грей — наш друг из Новой Зеландии, мистер Аллейн.
— Очень рада познакомиться, — проговорила Роберта.
— Новая Зеландия? — спросил Аллейн.
— Да. Я приехала только вчера, — отозвалась Роберта и удивилась, почему старший инспектор так ласково на нее посмотрел, прежде чем обернуться к лорду Чарльзу.
— Это ужасно, Аллейн, — говорил лорд Чарльз. — Мы совершенно растерянны и... и, конечно, потрясены. Надеюсь, вы простите нас, если мы не очень хорошо все вспомним.
— Мы понимаем, что это было серьезное потрясение, — согласился Аллейн. — Разумеется, я постараюсь покончить со всем как можно скорее, но боюсь, что это будет длинное и неизбежно гнетущее дело.
— А что будет дальше? — спросил Генри.
— Прежде всего я хотел бы получить связные показания о событиях, которые предшествовали тому моменту, когда лорд и леди Вутервуд вошли в лифт. Мне кажется, что я должен вам сказать, что Фокс разговаривал с портье внизу. Портье дежурил в холле весь день, и, хотя сам он не возит жильцов на лифте, он может отчитаться за каждого, кто пользовался лифтом после приезда лорда и леди Вутервуд. Он также совершенно категорически уверен, что днем незнакомые люди не приходили в дом и не пользовались лифтом. Разумеется, есть еще лестница и пожарная лестница тоже. Чтобы попасть в квартиру через пожарную лестницу, необходимо пройти через кухню. Ваша кухарка готова под присягой подтвердить, что в течение дня никто в квартиру через кухню не входил. Безусловно, портье и кухарка могут ошибаться, но пока что похоже, что с полудня в доме не было никого из посторонних.