- Люблю, Рингоноки-сан. Больше своей жизни люблю. Но никогда ему не признаюсь, у меня не хватит смелости.
Это говорила уже не Орихиме явно – это говорило её сердце. И Рингоноки решает взять всё в свои руки.
- Если бы я ждала инициативы от мужчины, я бы до сих пор была девственницей. Не понимает намёки – скажи прямо. Он в любом случае не убьёт тебя. Ичиго уже кое-что подозревает, кстати. Всё, теперь иди на урок. – сеанс гипноза прервался. Орихиме «неожиданно» вспомнила, что сейчас будет занятие, и побежала на урок. Рингоноки почувствовала себя старой, умудрённой опытом и сединой женщиной. Хотя ей только в мае исполнится восемнадцать. «Хорошо, что в Готее 13 не принято спрашивать о возрасте. Рукия выглядит младше Ичиго, а по возрасту годится ему в прабабки. Учитывая, что мне в тот день (первая ночь с Маюри) было всего лишь шестнадцать…»
- Эй, шнобель, кончай рыдать!!! Ты нас затопишь, шмакодявка рыбомордая!!!!
Рядом с Хогэном ударила молния.
- Ей, не надо молоньями кидаться-то!
- Не надо меня утешать! – голос перешёл в другую тональность, а потом грянул гром, который напомнил синигами и занпакто плач.
Тем временем наступил вечер. Перед тем, как лечь и медленно провалиться в сон, Рингоноки решила изучить своё новое тело внимательнее, найти слабые и чувствительные места. Это соединение гораздо сильнее, чем предыдущие её использования шикая. «Шея чувствительна, но в меру. Так, уши нормальные, грудь в норме, живот тоже, ниже смотреть не имеет смысла…так-так, а это что ещё?» – во всём была виновата пятая точка. Подозрительно чувствительная пятая точка. «Зангетсу, как это понимать?»
«Здесь соединение с Ичиго наиболее явно выражено. Ваши нервы соединились…а, следовательно, и чувствительность. Я не виноват.»
«Я вас и не обвиняю. Просто у меня появилась ещё одна причина поскорее вернуться домой…здесь очень холодно. Дома Маюри и Нанао грели меня с обоих сторон, хоть было тесновато.»
На грудь Рингоноки забралась Рекко и замурчала, когда Рингоноки с грустной улыбкой начала её гладить.
- Ну, хотя бы ты меня не оставила…- Случайно заглянувший в комнату отец Ичиго быстро ретировался – было очень непривычно видеть своего сына (пусть теперь и не совсем) с кошкой на груди и с грустной улыбкой на губах. Рингоноки становилось очень одиноко по вечерам. Когда Рингоноки было очень одиноко, ей хотелось плакать. Когда ей хотелось плакать, в Каракуре (Уэко Мундо, Готее 13) шёл дождь. Когда где-то шёл дождь, плохо становилось не только ей, но всем тем, кто не любил дождь. Дождь не любил никто. Вывод – если плохо Рингоноки, плохо всем.
Нетсудену было тоже плохо: настолько, что он засел над Готеем на уровне облаков и рыдал. Нет, не так: РЫДАЛ. Плохо было всем.
- Так это меч той бабы, что Хиёри ногами избила?
- Ну да.
- Офигеть…- Кенсей посмотрел в сторону облаков гораздо уважительнее, рассудив, что каков хозяин, таков и меч,-…ну, тогда пусть ещё немного порыдает.
====== Совершенная эйфория. ======
Очередное утро. Такое же мерзкое, как и предыдущие двадцать. Рингоноки снова вспоминает Маюри и Нанао, Нетсудена, Момо, всех знакомых ей синигами, Пустых, людей…постепенно дело доходит до Бьякуи. Сейчас Рингоноки была бы счастлива увидеть даже его. Он, конечно, не лучший из синигами, но ей настолько одиноко, что и Кучики пришёлся бы весьма кстати.
«Кинушикую…Хватит удовлетворять свои низменные желания, поговори со мной. Я близка к отчаянию. Ты знаешь, что может сделать отчаявшаяся Рингоноки Куротсучи.»
«Знаю, знаю. Ты можешь сделать всё – ведь в состоянии отчаяния у тебя совершенно отключается тормоз. Там в подвале у Ичиго лежит старый велосипед. Если делать нечего, можешь его починить.»
Рингоноки полежала ещё немного, а потом встала и пошла вниз. Велосипедом уже явно давно не пользовались – он был покрыт толстым слоем пыли. Рингоноки подошла и начала вычищать железяку.
- Тебе тоже одиноко?
«…»
- Ты тоже никому не нужен?
«…»
- Не расстраивайся. Я из тебя сделаю классный велик.
Иссин в этот момент подумал: «Разговаривает с велосипедом. Звать Урахару на подмогу или справлюсь сам?»
Реацу Рингоноки – вещь странная. Раньше Рингоноки думала, что этой субстанции вообще нет у неё. После соединения с Кинушикую она поняла, что реацу всё-таки есть, но такая сжатая, что её невозможно почувствовать. Во время боя с Кенпачи выяснилось ещё, что Рингоноки может манипулировать своей силой и даже растворяться в тенях реацу. Поэтому Рингоноки начали называть «теневым синигами». А во время боя с Айзеном Рингоноки поняла структуру своей силы – кислота. Кислота, силу которой можно регулировать. И сейчас Рингоноки использовала эту силу для быстрого уничтожения пыли на велосипеде. Рингоноки подумала ещё немного и сказала велосипеду:
- Теперь тебе нужно имя. «Весна 207» подойдёт. – скоро должен был наступить март, скоро должен был наступить день Х для Рингоноки. День, когда проявлялись её гены коровы. Рингоноки уже начала прикидывать, что делать в этом случае. Вариантов было, в принципе, четыре: Орихиме, Садо, Исида, подвал. Исида, скорее всего, откажется. С Орихиме не позволяет совесть. С Садо – здравый смысл (не откажется ведь). Остаётся только подвал. «Надо будет попросить Иссина запереть подвал на замок и приготовить, на всякий случай, успокоительное и верёвки…желательно ещё и кляп. А то использую гипноз, не откажется ведь. А мне с этим синигами ещё больше года вместе жить».
На этой весёлой ноте Рингоноки закончила сегодняшнюю работу в подвале и пошла готовить обед на пятерых: трёх Куросаки, Ичиго и себя. Рингоноки была весьма прожорливой, даже в теле Ичиго. Желудки у них, судя по всему, тоже слились друг с другом. А это значит, Рингоноки надо есть не только много, но и правильно, ведь источник её реацу находится именно там.
После сытного обеда Рингоноки так хорошо и легко, что она решает покататься по городу на Весне 207 (Рингоноки теперь называла велосипед только по имени). Улицы пустынны, небо застилают серые тучи, а Рингоноки так хорошо, что она даже не объезжает лужи. Так свежо, прохладно, спокойно. Так хорошо и уютно, как в своём внутреннем мире. Рингоноки смотрит наверх и почти наяву видит прекрасное чистое небо за ними. Ах, как же хорошо за облаками…
Рингоноки неожиданно понимает, что летит. Замечтавшись, она непроизвольно выпустила часть реацу…и теперь Весна 207 летела! Летела вверх; летела туда, куда вела велосипед Рингоноки. Реацу окутывала велосипед синим свечением, Рингоноки смотрела на Каракуру с высоты птичьего полёта. Наверху было так хорошо, так спокойно и тихо, и Куротсучи испытала такое облегчение, что тучи начали расходиться в стороны. Впервые за последние двадцать дней над Каракурой засияло солнце.
Всё однажды заканчивается, вот и Рингоноки начала спускаться вниз. Было это уже к вечеру, когда Рингоноки уже немного устала и проголодалась. Плавный и медленные спуск вниз напомнил Рингоноки один из самых интимных моментов её не-жизни: когда они с Айзеном возрождались из небытия, она потянула его в холодную темноту, в сторону жизни. Да, это ощущение она никогда не забудет: сердце почти выпрыгивает из груди от смеси восторга и страха, решимости и отчаяния, любви к жизни и…ещё чего-то, что она испытывала к Соуске. Наверное, это дружба. А дружбы между мужчиной и женщиной, как известно, быть не может…если, конечно, женщина не Рингоноки.
Тогда она тоже вот так опускалась: медленно и неотвратимо, но спускалась обратно на грешную и такую любимую землю. Переднее колесо по воображаемой нити приблизилось к земле и плавно коснулось её. А потом и второе. Рингоноки убрала реацу и уже нормально доехала до дома. В голове её возник интересный план…
А в Готее всё шло по старинке: Нетсуден рыдает, Нанао волнуется, Ямамото пугается, Бьякуя празднует, Ренджи в тоской вспоминает вкусные котлеты и суп Рин-но-самы, Момо подкладывает кнопки на стул Хирако, Кенсей жалеет об отсутствии Рингоноки на голову Маширо, Маюри…а у Маюри нет времени скучать по жене – Елена бушует.