- Блин-блин-блин, как мне друзьям в глаза смотреть?!
- Нормально, мы уже знаем…- пробормотал Кира, переворачиваясь на другой бок.
- Так, а что вчера было после семи вечера? – задал главный вопрос Ренджи.
- Да так…- задумчиво протянул Аскин, приготавливаясь говорить.
«…к семи вечера народу стало меньше. Кто-то уже спал под столом, кто-то на столе, кто-то пошёл гулять в пустыню к Пустым, кто-то пошёл по бабам. Народу на свадьбе было много, и больше всего было синигами. Квинси (выжившие) были довольно симпатичными, или, по крайней мере, не слишком страшными. Сначала две расы сидели порознь, но тоста после пятого перемешались и начали говорить по душам. К Аскину три раза подходила Момо с ласковым воркованием: «Айзен-сама, вас тоже пригласили на свадьбу?» и два раза Генрюсай, чтобы убедить себя в обратном. Ле Ваар даже один раз задумался, не Айзена ли он брат-близнец?
К восьми вечера Рингоноки скомандовала Донохане бросать букет. Букет попал в Генрюсая. Повисла тишина, нарушаемая лишь смехом Рингоноки (она не пила, но ей и без этого было весело) и озадаченным чесанием бороды Ямамото. Тем не менее, никто ничего не сказал. Провожали Донохане и Саджина до покоев только четверо: Маюри, Рингоноки, Иба (в честь праздника – трезвый) и Хинамори, которой теперь пить не позволял высокий статус. Шутка ли – четвёртое лицо в клане?
- Не волнуйся, Хан, я буду наблюдать с балкона, вы меня не заметите. Просто вообразите, что меня нет, и всё.
- А может не надо? – жалобно заканючила новобрачная.
- Надо, Хана, надо. Заноси.- и Саджин перенёс невесту через порог…»
- Ого, а ты откуда это знаешь?
- Мне Юмичика рассказал.
- А он откуда знает?
- Ему Рингоноки-сама рассказала. Он теперь член её клана, он имеет право знать.
- А я?
- А тебе он просил это же и рассказать.
- Ох, как всё запутано…капитан, вы ещё живы? Да? Какая жалость…
Гостей разносили по мирам только вечером, когда все опохмелились и перекусили остатками. Рингоноки разрешила забрать со стола всё, что поместится в руках, поэтому проблема портящихся продуктов решилась сама собой. После ухода (вернее, уполза) Генрюсая, она собрала всех своих соклановцев в зале Айзена для объявления важного решения.
- Первое: первая брачная ночь Донохане прошла успешно, я засвидетельствовала. Второе: мне не нравятся эти белые стены. Кто за то, чтобы покрасить их в золотой и голубой?
Руки подняли все.
- Отлично, я так и знала. Третье: Совет 46 хочет, чтобы мы перебрались в Сейретей. Кто за то, чтобы перебраться туда вместе с замком?
- Но Рингоноки-сама, это ведь займёт много времени!
- Всего одну ночь. И, кстати, в таком случае я придумала нашему особняку новое название, отражающее мой гениальный план.
- Какое?
- Небесная цитадель! Идите и огораживайте приусадебный участок, перенос состоится послезавтра.
Рингоноки подняли и начали качать: идея жить, как нулевики, всем понравилась. Идея переехать в более светлое и проветриваемое место всем понравилась вдвойне. Айзен, конечно, не продал им особняк, а отдал в аренду на двадцать тысяч лет, но разрешил делать в нём что угодно. Все легли спать с мыслями о светлом будущем. И только Рингоноки легла спать с мыслями о прекрасном настоящем.
Утро. Донохане просыпается в объятиях своего законного супруга, уже принявшего более привычный полуволчий облик. И тут же понимает, что что-то не так: стены из белых стали жёлтыми, а потолок стал цвета платья Рингоноки. Всё стало выглядеть по-домашнему. Донохане поднялась и пошла к подруге. И замерла: Рингоноки занималась у себя в кабинете чтением афоризмов.
- Привет, Хан. Как прошла первая брачная ночь? Ты проспала весь вчерашний день, я тебя не будила.
- Ну…- Донохане смутилась,- …вы тама с Яхве точно не капусту хавали. И как это может нравиться?
- Как видишь, мне нравится. У меня, как видишь, два супруга, я подумываю о постоянной любовнице. Но тебе…- Рингоноки посмотрела внимательно на подругу,- …но тебе пока и капитана Комамуры хватит. Как, кстати, обновка?
- Ты о стенах?
- Ом.
- Оч круто! А чего это там все делают? – Донохане посмотрела в окно, где Ренджи и Зараки (не член клана, но друг семьи) очерчивали границы владений.
- Мы переезжаем вместе с цитаделью. И с небольшим участком земли. Нам предстоит превратить участок с пустыней в плодородную землю. – Рингоноки спокойно наблюдала за опешившей от такого шока Донохане, после чего вернулась к чтению. И тут ей попалась странная фраза.
«Слово счастье должно быть вычеркнуто из лексикона людей, которые думают и размышляют.» – Чаадаев.
Рингоноки подумала и сделала в этой фразе точку запятой и приписала удивительно ровным и разборчивым почерком:«, если, конечно, они не являются людьми». На этом она решила закончить и написала на последнем листе цитатника:
«Какого бы счастья не был достоин человек, он никогда не получит его лишь потому, что отрицает свою человечность» – и поставила многоточие. Она ещё откроет эту книгу. Ей нравится.
Хинамори вошла в кабинет через час. Рингоноки сейчас организовывала перенос здания, отпустив Момо в кабинет, чтобы она пересидела перегрузки там. Разумеется, книгу лейтенант открыла, прочитала всё и особо заинтересовалась цитатой Рингоноки Куротсучи. Улыбнувшись, Хинамори взяла ручку и написала ниже этого изречения:
«Но настоящего счастья достоин тот, кто делает счастливыми других» – и поставила точку. Вспомнив самые основные события последних двух лет, она улыбнулась, заколола волосы дорогими заколками (подарок на вторую годовщину совместной жизни с Куротсучи), пошла в свои отлично обставленные покои и легла спать на широкую европейскую кровать. «Рингоноки-сама очень заботится о нас. Я не заслуживаю такой заботы. И в завещании меня упомянули…Рингоноки-сама, так вот что означает «первая в списке вероятных любовниц». Что ж, пусть будет так. Всё лучше, чем предательство Айзена-самы.»
Небесная цитадель зависла на расстоянии всего километра- полутора от земли. Прямо над Готеем. Десять га земли с роскошным дворцом (цитаделью) – не так роскошно, как у нулевого отряда, но вполне пристойно. И просто, и хрен достанешь, и дом менять не надо. Чтобы дети не вывалились, Рингоноки огородила Цитадель (именно с большой буквы) забором. Но так как знала, что её дети достаточно умные, чтобы перелезть даже через десятиметровый забор с колючей проволокой под напряжением, забор был условным – всего три метра в высоту. Зато ворота шикарные. Рингоноки понравилось. Она лично руководила установкой. Правда, выглядело это весьма забавно – выходишь за ворота и падаешь вниз. Но это проблемой не было – лестница из реацу (вернее, горка) в пять минут доставит кого надо домой, а кого не надо – на территорию одиннадцатого отряда.
Елена очень привязалась к Камасу ещё тогда, когда он ещё не родился. Она проявляла непривычную заботу к брату: укачивала, мурлыкала простенькие мелодии, даже утром первым делом направлялась к братику. И Камасу довольно угукал – Елена ему тоже ещё в утробе матери понравилась, пусть тогда она и была только голосом и рукой, покрытой золотой реацу. И пусть у брата и сестры только одно сходство во внешности – чёрные волосы, пусть и разных оттенков, они любят друг друга. «Не это ли имел в виду Кира?»
Донохане тем временем пыталась всё же понять, как это «мерзкое занятие» поможет появиться на свет детям? И не обманывают ли её? Впрочем, Рингоноки не лжёт, но вдруг ошибается? Хотя…у неё ведь двое детей, ещё трое не совсем родных, может она права? Но как может быть, что Донохане об этом никто не говорил? Неужели ей всю жизнь врали? Почему? Донохане, конечно, не гений, но и не полная идиотка, она бы поняла! Может быть, не с первого раза, но поняла бы!
- Опять сомневаешься? – Рингоноки появилась, как всегда, из тени.