Эд Макбейн
Смерть по ходу пьесы
«Romance» 1995, перевод О. Степашкиной
Посвящается моему сыну и невестке, Марку Хантеру и Лизе Блох-Морэндж Хантер.
Город, описанный в этой книге, выдуман. Все люди и все места вымышлены. Одна лишь будничная работа полицейских соответствует реально существующим способам ведения расследования.
Глава 1
Клинг отправился звонить на улицу. Ему не хотелось получать отказ, сидя в набитой народом дежурке, не хотелось становиться посмешищем для людей, вместе с которыми он работал и от которых частенько зависела его жизнь. Он вообще не хотел звонить из участка. Конечно, на каждом этаже висел телефон-автомат, но полицейский участок — все равно что маленький городишко. Слухи расползаются в мгновение ока. Берт не хотел, чтобы кто-нибудь из коллег услышал, как он бормочет извинения, получив от ворот поворот. А его преследовало предчувствие, что именно это его и ждет.
Потому-то он и стоял в квартале от полицейского участка, прячась от проливного дождя под синим пластиковым козырьком телефона-автомата, и набирал номер, который получил от дежурного. Номер был нацарапан на клочке бумаги и успел промокнуть под дождем. Клинг считал гудки. Один, два, три, четыре, пять — он уже подумал, что ее нет дома, — шесть, семь...
— Алло?
Ее голос застал Клинга врасплох.
— Алло, Шарон? — спросил он. — Доктор Кук?
— Простите, кто это?
Голос Шарон был резким, и в нем слышалось нетерпение. За стенами будки лил дождь. «Вешай трубку, дурень», — подумал Клинг.
— Это Берт Клинг, — ответил он.
— Кто-кто?
В ее голосе по-прежнему звучали резкие нотки, но теперь к ним добавилось замешательство.
— Детектив Берт Клинг, — повторил он. — Мы... э-э... встречались в больнице.
— В больнице?
— Да, в начале этой недели. Когда туда привезли раненую женщину-полицейского. Джорджию Моубри.
— Да, и что?
Наверное, пытается вспомнить, кто он такой. А он-то считал это незабываемой встречей, которая должна запомниться надолго.
— Я был вместе с детективом Берк, — сказал Клинг, готовый уже сдаться и отказаться от своего намерения. — Такая рыжеволосая женщина. Она была с Джорджией, когда...
— Ах да, теперь припоминаю. Как ваши дела?
— Спасибо, хорошо, — ответил Клинг и поспешно добавил: — Я звоню, чтобы сказать вам, что я разделяю вашу скорбь о Джорджии.
— Вы очень добры.
— Я понимаю, что мне следовало бы позвонить раньше...
— Нет-нет, я ценю ваше сочувствие.
— Но мы сейчас расследуем очень сложное дело...
— Я вполне вас понимаю.
Джорджия Моубри умерла во вторник вечером. А сейчас была суббота. Хотела бы она знать, что все это значит. Телефонный звонок застал Шарин за чтением газет. Она читала о вчерашних беспорядках в парке. О столкновении, произошедшем между черными и белыми. Черные и белые стреляли друг в друга, убивали друг друга.
— Ну... э-э... я знаю, как иногда тяжело переносятся такие потери, — сказал Клинг. — И я... просто счел нужным выразить вам свои... э-э... соболезнования.
— Спасибо, — ответила Шарин.
В трубке воцарилась тишина.
Потом последовало:
— Э-э... Шарон...
— Между прочим, меня зовут Шарин, — сказала она.
— А я что сказал?
— Вы сказали «Шарон».
— Ну да, правильно.
— Но меня зовут Шарин.
— Я знаю, — промямлил Клинг, окончательно смутившись.
— Через "и", а не через "о", — сказала она.
— А, ну да, — пробормотал Клинг. — Правильно. Спасибо. Прошу прощения. Конечно, Шарин.
— Что там у вас такое? — спросила она.
— Вы о чем?
— Что за звуки слышны в трубке?
— Звуки? А, это, должно быть, дождь.
— Дождь? Где вы находитесь?
— Я звоню с улицы.
— Из телефонной будки?
— Ну, на самом деле это не будка, здесь просто такой небольшой навес. Вам слышно, как дождь барабанит по пластику.
— И вы стоите под дождем?
— Ну, вроде того.
— А что случилось с телефоном в дежурке?
— С ним все в порядке. Но...
Шарин ждала.
— Я... я не хотел, чтобы меня кто-нибудь слышал.
— Но почему?
— Потому что я... я не знал, как вы к этому отнесетесь.
— К чему — этому?
— К моему... приглашению пообедать вместе со мной.
Молчание.
— Шарин?
— Да?
— Вы ведь заместитель главврача, — сказал Клинг. — Вы выше меня по служебному положению.
Шарин удивленно моргнула.
— Я думал, что это может оказаться препятствием. Потому что я всего лишь детектив третьего класса.
— Понятно.
И никакого упоминания о его светлых волосах или о ее темной коже.
Тишина.
— Это правда?
Она никогда в жизни не встречалась с белым мужчиной.
— Что — правда? — спросила Шарин.
— Это действительно может оказаться препятствием? Ну, ваше звание?
— Нет.
«Но как насчет другого? — хотелось спросить ей. — Как насчет того, что черные и белые убивают друг друга прямо посреди города? Что вы скажете об этом, детектив Клинг?»
— Сегодня дождливый день, — проронил Берт. — Я подумал, что было бы неплохо пообедать и сходить в кино.
«Вместе с белым мужчиной, — подумала Шарин. — Вот бы сказать матери, что я иду на свидание с белым мужчиной. Моей матери, которая, ползая на коленях, драила полы в кабинетах белых мужчин».
— Я освобожусь в четыре, — сказал Клинг. — Я могу съездить домой, побриться, переодеться и к шести заехать за вами.
«Ты слышишь, мама? Белый мужчина хочет заехать за мной к шести. Он приглашает меня на обед и в кино».
— Если, конечно, у вас нет каких-нибудь других планов, — поправился Клинг.
— Вы на самом деле стоите под дождем? — спросила Шарин.
— Ну да, — ответил Клинг. — Ну так как?
— Что как?
— У вас есть другие планы?
— Нет. Но...
«Надо сменить тему, — подумала Шарин. — Поставить вопрос ребром. Спросить у него, помнит ли он, что я чернокожая. Сказать, что я никогда не встречалась с белым мужчиной. Сказать, что от такой новости моя мать подскочила бы до потолка. Сказать, что я вовсе не собираюсь усложнять себе жизнь подобным образом, сказать ему...»
— Ну так как, вы... вас это не интересует? — спросил Клинг. — Сходить в кино и пообедать.
— Почему вам этого захотелось? — в лоб спросила Шарин.
На мгновение Клинг заколебался. Она прямо-таки увидела, как он стоит под дождем, обдумывая вопрос.
— Ну, я подумал, что, возможно, нам будет приятно провести время вместе, вот и все.
Шарин явственно представила, как он пожимает плечами. Он звонит с улицы, потому что не хочет, чтобы кто-нибудь из сослуживцев услышал, как он получит отказ из-за того, что он ниже по званию. Здесь не имело значения, кто черный, а кто белый, здесь были детектив третьего класса и заместитель главного врача полицейского управления. До чего же все просто. Шарин едва не улыбнулась.
— Простите, пожалуйста, — сказал Клинг, — но не могли бы вы решить побыстрее? А то тут довольно-таки мокро.
— В шесть часов меня устраивает, — ответила Шарин.
— Отлично! — обрадовался Клинг.
— Перезвоните мне, когда придете в помещение, и я дам вам мой адрес.
— Отлично, — еще раз повторил Клинг. — Просто замечательно. Спасибо, Шарин. Я вам позвоню, как только вернусь в дежурку. Какую кухню вы предпочитаете? Я знаю превосходный итальянский...
— Сейчас же уйдите с дождя, — приказала Шарин и быстро положила трубку.
У нее бешено колотилось сердце.
«О Господи, — подумала она, — что за кашу я тут заварила?»
Рыжеволосая женщина рассказывала, что ей стали угрожать по телефону. Он внимательно слушал. Она сказала, что за последнюю неделю было шесть таких звонков. Звонил один и тот же человек и тихо, почти шепотом, говорил, что он идет, чтобы убить ее. У стола, стоявшего в противоположном углу, невысокий мужчина в форменной рубашке снимал отпечатки пальцев у бородача в черной футболке.
— Когда эти звонки начались?
— На прошлой неделе, — сказала женщина. — Первый был в понедельник утром.