- Лунзи? - Мягкий голос Ти вернул ее на землю. Она мигнула сухими глазами и заметила устремленные на нее темные глаза Ти, полные беспокойства. - О чем ты так задумалась, радость моя? Ты всегда такая сдержанная. По мне, так было бы лучше, если бы ты плакала, смеялась или кричала. Твои сокровенные думы слишком сокровенны. Я никогда не могу сказать, о чем ты думаешь. Разве я не принес тебе хорошие новости?
Она глубоко вздохнула, не решаясь начать.
- А что, если она не захочет видеть меня? Она, наверное, ненавидит меня после всех этих лет.
- Она полюбит и простит тебя. Твоей вины в случившемся не было. Ты начала искать ее сразу же, едва у тебя появилась такая возможность, резонно возразил Ти.
- Я просто не должна была покидать ее вовсе, - со вздохом ответила Лунзи.
Ти схватил ее за руки и развернул к себе так, чтобы видеть ее глаза.
- Ты поступила совершенно правильно. Тебе нужно было обеспечить ребенка. Ты хотела, чтобы она имела не только необходимый для жизни минимум. Уезжая, ты не оставила ее на произвол судьбы. Виноват рок. Виноват кто угодно, только не ты. Ну, ты едешь? Ты встретишься со своей дочерью и внуками?
Лунзи наконец кивнула:
- Еду. Я должна.
- Отлично! Вот теперь по-настоящему отпразднуем! - Он склонился над свертком, который принес с собой, и достал оттуда бутылку редкого Китянского вина и пару бокалов на длинных ножках-стеблях. - Это мой триумф, и твой тоже, и я хочу, чтобы ты выпила за это вместе со мной. Ты должна, по крайней мере, сделать вид, что хочешь попраздновать!
- Но я и делаю, - запротестовала Лунзи.
- Тогда смой со своего лица этот недовольный взгляд и иди ко мне. Быстро поставив бокалы рядом с бутылкой вина, Ти нагнулся и единым махом перекинул Лунзи через плечо. Лунзи визжала, как школьница, когда он отнес ее в спальню и сбросил на двухспальную кровать.
- Я не могу! Меня ждет Рут! - Она неохотно отмахивалась, глянув на часы в изголовье. - О черт, теперь я точно опаздываю! - Она хотела подняться, но Ти опередил ее.
- Я сам обо всем позабочусь, - поспешно заявил он. Затренькал коммуникатор: Ти набирал код клиники. Лунзи едва сдерживалась, чтобы не захихикать, когда он от ее имени с самым серьезным видом испрашивал у доктора Рута разрешение пропустить эту смену.
- ...по семейным обстоятельствам, - закончил он скорбным голосом, заставившим ее похоронить взрыв громкого хохота в постельном белье.
- Ну, теперь ты чиста и невинна, - провозгласил Ти, стаскивая на ходу рубаху и бросая ее в угол комнаты. - Доктор огорчен и передает поклон, добавил он, выпрыгивая из ботинок.
- Не знаю, почему позволяю тебе так поступать. Я не должна прогуливать, - ворчала Лунзи, чуть-чуть стыдясь себя. - Обычно я отношусь к своим обязанностям более серьезно.
- А смогла бы ты, скажи по чести, стоять и измерять кровяное давление, когда в твоей голове только и крутится: "Фиона нашлась?!" - скептически поинтересовался Ти.
- Нет, но...
- Тогда расслабься, - сказал Ти. - И позволь мне...
Он опустился перед ней на колени и, легко приподняв ее, стянул с ее бедер брюки. Покончив с этим, Ти стал покрывать ее обнаженные ноги нежными и легкими поцелуями, начиная от кончиков пальцев и едва касаясь ее кожи. Он ласкал ее, сжимая бедра и ягодицы. Поднимаясь все выше, губы его добрались до живота. От ощущения его теплого дыхания на коже у Лунзи захватило дух. Она со вздохом откинулась назад, взъерошила волосы Ти, ласково сжала ему уши. Он поднял голову и придвинулся ближе, нависая над ней. Лунзи приоткрыла глаза, чуть улыбнулась и встретила его озорной взгляд.
- Ох нет, не надо, - запротестовала она, когда Ти обрушился на нее, лишив возможности даже пошевелиться, и принялся щекотать языком живот. Ай! Так нельзя!
Ти перехватил ее руки, когда она попыталась отстранить его голову:
- Не трепыхайся! Все можно в любви, моя Лунзи, а я тебя люблю.
- Тогда поднимайся и давай по-честному, черт тебя побери!
Лунзи высвободила руки и потянула его за плечи. Едва он приподнялся, она рванула магнитные застежки его брюк, и они были отправлены в угол вслед за рубашкой.
Он тоже был уже возбужден до предела. Лунзи осторожно погладила его кончиками пальцев. Вытянувшись, они прижались друг к другу. Их руки соединились, переплелись и разбежались вновь, подсказывая друг другу пути к заветным местам. Ти перевернулся на спину, не переставая ласкать ее. Лунзи уперлась ладонями ему в грудь и, откинувшись назад, оперлась на его крепкие полусогнутые бедра. Она закрыла глаза и отдалась страсти, целиком погрузившись в волны экстаза.
Наконец Ти притянул ее вниз, и они прильнули друг к другу, переполненные чувствами.
Лунзи лежала, прижавшись к Ти, пока сердце ее не успокоилось, войдя в обычный ритм. Она потерлась щекой о его подбородок и почувствовала, как в ответ он сжал ее плечи. Радость, охватившая ее со столь счастливым завершением долгих поисков, перемешивалась с тоской предстоящей разлуки с Ти. Дело заключалось не только в физической близости: они на самом деле были созданы друг для друга. У них совпадали пристрастия, желания и чувства, словно у двух людей, которые прожили вместе всю жизнь. Она разрывалась между стремлением завершить свой поиск и желанием остаться с мужчиной, который ее любил. Если бы только он мог поехать вместе с ней... Но он не препятствовал ей, когда она заново строила свою жизнь после трагедии с холодным сном, и она не должна ему помешать. Он так напряженно работал и так много потерял. Лунзи показалась преступной даже мысль о том, чтобы попросить его поехать вместе с ней. Но она так любила его! И знала, сколь многого лишится, расставшись с ним.
Она перекатилась на бок, выскальзывая из-под тяжести его руки, и наткнулась на что-то твердое, скрытое в складках скомканного покрывала. Она с любопытством откинула край простыни и обнаружила бутылку вина.
- Ах да. Китянское, 2755. Твоего года рождения, я надеюсь. Вина этой марки становятся годны к употреблению лишь после восьмидесятилетней и более выдержки.
- А рюмки? - улыбнулась Лунзи. - Столь достопочтенное вино достойно хрусталя.
- Мы разопьем его прямо из горлышка, - ответил Ти, снова притягивая Лунзи к себе. - С места этого не сойду, пока не придет пора вставать и идти стряпать для тебя изумительный праздничный обед, для которого я по дороге домой закупил все необходимое.