Алексей взял удостоверение, подержал в руке, открыл и усмехнулся:
— Бывает.
— Вы это о чем? — насторожился Михин.
— О себе. Так что там случилось на даче у соседа, Игорь Павлович?
— А вы откуда знаете, что что-то случилось и именно там?
— Допустим, слышал звуки за забором.
— Ну и что? Может, гости приехали?
— Да. Гости. О чем вы хотели спросить?
— У вас документы есть?
— Права. В доме.
— Предъявите.
— Обязательно. Только для начала, может быть, вы мне на слово поверите, что я, Леонидов Алексей Алексеевич, коммерческий директор фирмы «Алексер», эта дача — собственность моей законной жены, на что у нее есть все нужные бумаги?
— Коммерческий директор? Фирмы «Алек- сер»? — Михин хмыкнул, покосившись на стоявшие у крыльца «Жигули» пятой модели стандартного бежевого цвета. Потом внимательно осмотрел старый дом, лужайку с одуванчиками вместо роскошного цветника, как это было модно у не так давно родившегося, но уже сильно поредевшего после семнадцатого августа «среднего» класса. Кроме этих скромных атрибутов жизни людей, далеких от широко рекламируемых благ, в поле зрения старшего оперуполномоченного попали еще деревянные некрашеные ворота, скамейка у крыльца и скромный розовый куст, старательно обкошенный стоящим здесь же орудием простого сельского труда.
— Ну, коммерческий директор я шестой месяц. Так вы что-то хотели спросить, капитан?
— Необходимо взять ваши показания.
— А по какому делу вы хотите взять у меня показания?
— Что, протокол желаете?
— Непременно.
— Хорошо. Все запишем как положено, не сомневайтесь. Дело серьезное: сегодня в восемь часов утра женщина, которую ваш сосед Павел Клишин нанял для помощи по хозяйству, нашла его мертвым на полу в кухне. Смерть наступила приблизительно в десять тридцать вечера. Вы были вчера здесь в это время?
— Да, был.
— А ваша жена?
— Разумеется.
— Что вы делали?
— Спали.
— Так рано?
— Знаете, всю прошедшую неделю мне не приходилось засыпать раньше двенадцати, так что это для меня в самый раз.
— А для вашей жены?
— Она беременна и плохо себя чувствует.
— Что ж, вы ничего-ничего не слышали?
— Не знал, что мои вечерние слуховые ощущения утром кого-то заинтересуют, извините.
— Это совсем не весело.
— А я не смеюсь. Просто вчера ужасно устал, и было ни до чего. А как его убили?
— Почему вас это интересует?
— Ну, на выстрел я бы среагировал, а выстрела не было. Так что там: нож, петля, яд?
— Мне не нравится ваш, простите, цинизм.
— А мне ваша… — «Тупость», — подумал Леонидов, а вслух сказал: — Неуверенность в том, что можно постороннему сказать о причине, по которой Павел Клишин отправился на тот свет.
— Хорошо. Допустим, его отравили.
— Цианистый калий?
— Откуда вы знаете? — Михин насторожился.
— Самый популярный яд. И достать его не так-то сложно.
— Вам?
— А у меня что, был мотив?
— Так вы юрист?
— Я человек, которого, как я понимаю, вы подозреваете, но чья вина не доказана, а со мной разговариваете так, будто поймали злодея.
— Хорошо. Ваша жена живет здесь постоянно?
— Неделю. Она учительница в школе. Неделю назад начались летние каникулы, и я перевез их с сыном сюда.
— Какие у нее отношения были с покойным Павлом Клишиным?
— Они давно знакомы, учились в одной школе.
— Клишин тоже жил на даче один.
— Могу за него только порадоваться, мне самому катастрофически не хватает в последнее время одиночества и тишины.
— Значит, не хотите помочь следствию.
— Хочу. — Внезапно Леонидов почувствовал ностальгию по тем временам, когда сам настороженно следил за действиями эксперта, вслушивался в каждое слово, чтобы не пропустить самое важное из того, что тот соизволит обронить загадочным и тихим голосом.
— Так помогите.
— Послушайте, Игорь Павлович… — По укоренившейся привычке Леонидов с первого раза запоминал имена, потому что ничто так не отталкивает человека от собеседника, как небрежное отношение к его персоне. — Послушайте, капитан, нельзя ли мне посмотреть… Ну, что там, в доме, как он лежит, как все: мебель, запахи и прочая обстановка.
— Это еще зачем?
— Предлагаю свою персону в качестве понятого. Понятых-то нашли? Небось эта тетка, которую писатель для своего хозяйства нанял, ревет и толку от нее мало.
— Вы ее знаете?
— Да не знаю я никого. Первый год приезжаю на эту дачу, потому что еще прошлым летом был свободен и отдыхал совсем в иных местах.