Я открыл другую дверь и увидел, что метрах в трех от нее так поразивший меня паркет заканчивается. И дальше ничего нет. Только высокие, резные перила, ограждающие пустое пространство. Пола не было, но подойдя ближе к краю, я увидел лестницу, ведущую вниз. Похожая на раковину в разрезе лестница привела меня в огромное помещение, скупо освещенное двумя лампочками в противоположных концах, что и давало представление о размерах помещения. Все остальное было в полумраке, в котором было бы трудно найти даже пачку сигарет. Я остановился в нерешительности на последней ступеньке, не зная, в какую сторону идти.
Потянуло вправо. Коня не было, так что и терять вроде нечего. Это я себя успокаивал такими шуточками, потому что, несмотря на абсолютную тишину, царившую здесь, а может, именно из-за нее, внутри росло беспокойство, сильно смахивающее на страх. Я шел между столами и стульями, которые стал различать, как только глаза свыклись со скудным освещением, стараясь не шуметь и ничего не трогать. До лампочки, освещавшей небольшую часть стены и немного перед ней, оставалось метров десять, не больше, когда раздался слабый, еле различимый звук. Происхождение звука было неясным, и, затаив дыхание, я остановился в надежде, что меня в этом полумраке не видно. Увидев рядом стул, я присел на него, окончательно слившись с обстановкой.
Целую минуту ничего не происходило, и я почти успокоился, когда звук повторился вновь, в этот раз гораздо ближе. Что-то смутно знакомое было в нем. Я таращил глаза, вертя головой в разные стороны, надеясь увидеть опасность раньше, чем она найдет меня. Звук вновь раздался почти рядом, и что-то мягкое прикоснулось к моей ноге. Я вздрогнул и посмотрел вниз. Ужас охватил меня и тут же отпустил. Это была кошка. Или кот. Я слабо разбираюсь в этом, но характерное урчание, доносившееся снизу, и почти сексуальное домогательство моей ноги с определенностью говорило о том, что хотя бы в названии животного я не ошибся. Еще через секунду я увидел ее. Это было пушистое, маленькое создание, неопределенного цвета, поскольку разглядеть при таком освещении масть не представлялось возможным.
Животное урчало, не переставая, и терлось об меня, словно мы были знакомы с пеленок. Я нагнулся и осторожно приподнял легкое, как перышко, теплое тельце. На шее у животного был повязан маленький бант темного цвета, формой напоминавший галстук-бабочку. Я подумал, если кошка такая ручная, то, должно быть, хозяева либо были совсем недавно, либо скоро придут. В обоих случаях не мешало бы поторопиться.
Урчание усилилось и теперь напоминало маленький моторчик, в котором, несмотря на малые размеры, таились невероятная скорость и такая же реакция. Признавшее во мне друга создание немного придало бодрости, и я почти справился со своим предательски быстрым сердцебиением. Но стоять, наслаждаясь дружбой человека с младшими братьями (или сестрами?), времени не было.
Я осторожно опустил «сестричку» на пол и продолжил прерванное движение к лампочке. На ум пришло сравнение с мотыльком, летящим на ярко пылающую свечу, с единственным желанием оказаться как можно ближе к источнику света. По спине забегали крупные, почти африканские муравьи. Мне не хотелось бы остаться возле горевшей лампочки, как тот мотылек, и я сбавил ход.
Судя по тому, что я видел вокруг, это была не квартира, а какой-то закрытый клуб, в элитарности которого я не сомневался с той секунды, как вошел в этот шикарный пентхаус. То, что сейчас здесь было безлюдно, не удивляло. Во-первых, сейчас почти раннее утро, во‐вторых, четверг и, в‐третьих – думаю, что полковник не стал бы посылать меня сюда, если бы не был уверен в том, что здесь пусто как в космосе. (Хотя в космосе, кажется, не водятся коты, да и кошки тоже.) Самым странным было отсутствие даже не охраны, а сторожа или хотя бы вахтера, фиксирующего посетителей в свой журнал. Здесь также было темно, но обстановка, судя по всему, ничуть не уступала той, что была наверху. Следовательно, хозяева клуба, кем бы они ни были, должны были позаботиться, чтобы воры, коих развелось в наше лихое время, не забрались сюда и не растащили бы всю дорогую мебель и вообще все, что здесь находилось.
Слегка озадаченный этими вопросами, я не заметил, как оказался возле небольшой и неприметной дверки, столь искусно замаскированной под обои, что не окажись я рядом, ни за что бы не догадался, что она есть. Строго говоря, я встал спиной к стене, не заметив, что прислонился именно к двери, и лишь когда за мной вдруг исчезла опора и, потеряв равновесие, я ввалился в другую комнату, тогда-то мою голову и посетили вышеперечисленные мысли.