Я сидел на полу, и, если любимый копчик и болел от встречи с красивым, но от того ничуть не менее твердым полом, изумление от увиденного напрочь заглушало все остальные чувства. Комната, площадью тридцать или сорок метров, а может, и больше, освещалась просачивающимся сквозь матовые стекла дневным светом и была не менее богата, чем все, что я видел тут до сих пор. Вряд ли это могло удивить, если бы помимо богатых мебелей, как говаривал один известный персонаж, повсюду, куда ни посмотри, виднелись следы деятельности людей, которых в нашем, чрезвычайно развитом и цивилизованном обществе называют садомазохистами. Я слышал, что в Москве существуют бордели, специализирующиеся именно на подобных извращениях, но мне почему-то казалось, что такие заведения должны быть убогими в убранстве и там обязательно должен присутствовать какой-нибудь умопомрачительно отвратительный запах. Я даже задержал дыхание, чтобы случайно не вдохнуть ядовитых миазмов чьих-то гнусных испарений, но через несколько секунд сдался и осторожно, через рукав втянул носом воздух, оказавшийся ничуть не вонючим.
Приободрившись, я поднялся на ноги и, потирая ушибленный зад, начал обход и осмотр достопримечательностей. А посмотреть было на что. Всевозможные орудия пыток, о чем можно говорить безо всяких кавычек, поражали мое воображение своими бесконечными вариациями, я бы сказал, почти изысками, в своей болезненной фантастичности. Предназначение одних было понятно с первого взгляда. Например, всякие там кнутики, плеточки, наручнички. Именно наручнички, потому что полицейское слово наручники, здесь явно не годилось. Я думаю, что никто и никогда не видел преступника на скамье подсудимых, наручники которого были из золота или с которых свисали бы маленькие комочки шиншиллы. Кожаные костюмы, маски, сапоги, и это была лишь малая часть арсенала.
Многие предметы вызывали удивление, но, чуть напрягши фантазию, я понял, какие части тела зажимались во всякого рода отверстиях и тисочках, выполненных из дорогих материалов. С потолка свисали какие-то шнуры, опять же заканчивающиеся чем-то наподобие наручников, но уже не золотых, обыкновенная капроновая веревка с петлей на конце и что-то вроде спортивного снаряда под названием «Кольца», хотя вряд ли эта комната служила тренировочным залом для гимнастов.
В комнате не было кровати в прямом смысле слова, но было нечто, похожее на жесткий топчан, с четырьмя кольцами по углам и вдетыми в них черными ремешками. В творческом беспорядке стояли непонятные агрегаты, смысл и предназначение которых стал доходить до меня, лишь когда я заметил на конце одной из длинных трубок, исходящей из массивного прибора, чем-то напоминающего кухонный комбайн, обычный презерватив.
Конечно, может, он был и не обычным, не знаю, но выглядел, как и все остальные резиновые изделия для безопасного секса. Не на шутку разыгравшееся воображение тут же нарисовало картину со стоящим на четвереньках человеком (почему-то представился именно мужик!), у которого в известном месте торчала такая вот игрушка! И не просто торчала, а двигалась – взад-вперед, взад-вперед!
Меня чуть не стошнило! Я, конечно, не святой, какое-никакое представление об этих игрушках имею и даже как-то баловался с одной из подружек, доводя ее до экстатических судорог. Но что такое обычный вибратор, стимулирующий отдельные части женских половых органов по сравнению с этим монстром, с таким огромным членом на конце, что я только сейчас понял, на что был натянут презерватив!
Обойдя стороной отвратительное устройство, я заметил на нем какие-то кнопки и что-то похожее на регулятор мощности звука. Позывы из желудка были очень натуральными, и я поспешил отвернуться, чтобы увидеть еще более мерзкую картину – это был стул. Большой такой, с прямой высокой спинкой и подлокотниками, с краев стула свисали такие же черные ремни с пряжками, как на тех, что были продеты в кольцах на прокрустовом «ложе любви». В сиденье была вырезана аккуратная дырка и мое воображение вновь нарисовало картину, почему-то опять с мужчиной в главной роли. К ножкам огромного стула крепились маленькие, но очень уж натуралистично выглядевшие кандалы, ржавого, не вязавшегося с окружающей обстановкой, цвета.
Внутри меня что-то екнуло. Сам не зная почему, я опустился на корточки и внимательнее присмотрелся: кандалы были натуральными, и ржавчина казалась такой же – рыжая, бугристая и пористая. Я понял, что сейчас меня вырвет, как девственницу, впервые увидевшую сперму, потому что вдруг понял – это была настоящая кровь! Засохшая или спекшаяся, это уже не казалось чьим-то болезненным сексуальным извращением, а больше походило на пытку, запрещенную всеми человеческими и божескими законами, что в свою очередь означало… Я не успел додумать, что бы это могло означать, потому что в кармане задребезжал хитрый смартфон убитого полковника, едва не вызвав преждевременный паралич. Это могла быть одна из девушек по имени Катя, поэтому я даже не посмотрел на номер, определившийся на дисплее большими, синими цифрами.