Вагон качало из стороны в сторону. Вербицкий, сосредоточенный на мыслях о предстоящем ремонте, не сразу вспомнил, на какой остановке выходить. Поднявшись в город, он прошел пару кварталов, свернул в переулок и ускорил шаг. Занимался морозный яркий день, солнце, растопив низкие снежные тучи, засверкало в голубом небесном просвете. Зайдя через арку во двор мрачного семиэтажного дома, он нашел нужный подъезд, пешком поднялся на четвертый этаж. Переведя дыхание перед двустворчатой крашеной дверью, он нажал кнопку звонка. С другой стороны послышались медленные старческие шаги, покашливание. Звякнула цепочка, дверь на пару секунд приоткрылась и снова захлопнулась, чтобы распахнуться настежь.
– Здравствуйте.
Вербицкий шагнул в прихожую, поставив на пол чемоданчик, подождал, когда глаза привыкнут к полумраку.
– Вы очень пунктуальны.
Вербицкий скинул куртку и шапку, переобулся в тапочки.
– Куда мне пройти?
– Направо, в комнату, – Мария Феоктистовна показала рукой, куда проходить.
– Хорошо, – захватив с собой чемоданчик, Вербицкий свернул в комнату, замешкался на пороге, разглядывая сервированный круглый стол посередине комнаты. – Стоило ли беспокоиться?
Вербицкий вопросительно посмотрел на вошедшую следом старушку.
– Как же не стоило? – та всплеснула руками. – Вы-то беспокоитесь обо мне. Сами работаете на «скорой» и находите время навестить больную. Наверняка, это в ваши служебные обязанности не входит, – Мария Феоктистовна посмотрела на Вербицкого лукавыми глазами старой кокетки. – И даже денег не берете. Знаете, меня ваше бескорыстие даже настораживает. Впрочем, «настораживает» не то слово. Изумляет до глубины души ваше бескорыстие. Это так не современно, не брать денег. Прошу к столу.
– В таком случае, я с вашего разрешения помою руки.
Вербицкий опустил чемоданчик на пол, вышел из комнаты и, заперевшись в ванной, тщательно вымыл руки и лицо, причесал волосы. Вернувшись, он занял венский стул с гнутой деревянной спинкой и стал ожидать возвращения из кухни хозяйки. Старуха поставила перед Вербицким тарелку с куриными котлетами, картофельным пюре и зеленым консервированным горошком.
– Вы меня балуете, – после прогулки по морозу Вербицкий испытал приступ аппетита, чуть не облизнулся. – Вы меня балуете, – повторил он и, не дожидаясь отдельного приглашения, взялся за вилку, но старухи уже не оказалось в комнате, она вернулась через минуту с початой бутылкой хорошей импортной водки и пустой рюмкой.
– Пожалуйста, перед едой, – она поставила бутылку перед Вербицким. – Наливайте сами, боюсь пролить. Руки трясутся, стали слабыми.
Вербицкий решил не отказываться. Наполнив рюмку под ободок, осушил её в два глотка, ещё раз повторил, что хозяйка балует его и, если так пойдет дальше, избалует окончательно.
– Еще большой вопрос, кто кого избалует, – сказала Мария Феоктистовна, внимательно наблюдавшая за тем, как Вербицкий поглощает пищу. – Вы у меня в гостях уже третий раз и не взяли с меня за свои визиты ни копейки. Значит, есть ещё на земле бескорыстные люди. Не все деньгами испорчены.
– Не все, – кивнул Вербицкий. – Но многие.
– Две мои лучшие подруги скончались, муж умер ещё семь лет назад, – продолжала старуха. – Из родственников только брат и племянница. Брат младше меня, но тоже сильно болеет. Его старший сын, о нем я вам уже рассказывала, он пьяница. Торгует у метро шоколадками. А племяннице все некогда ко мне заехать, навестить старуху. Дефицит общения. Я ведь не пойду к подъезду сплетничать со здешними старухами. Они мне не компания. Да и о чем мне с ними разговаривать? Нет, не стану я топтаться с этими бабками даже от большего одиночества, не то воспитание у меня. А вы наливайте себе ещё водочки.
– Спасибо, достаточно. Как чувствуете себя? Эти дни сердце не беспокоило?
– Слава Богу, – Мария Феоктистовна улыбнулась. – С тех пор «скорую» не вызывала, как вы приезжали. Тогда я очень не хотела, чтобы меня забрали в больницу. Боюсь больниц. Хочу умереть в своей постели, а не на казенной койке.
– Чтобы забирать вас в больницу показаний не было, – Вербицкий ел не спеша, со вкусом. Старуха совсем неплохо стряпала. – Сейчас нам дают неплохую технику. Кардиограмму можно на дому снять. Это упрощает задачу, не нужно попусту людей, у которых слегка сердечко прихватило, возить в больницу. А у вас тогда случился приступ тахикардии, и давление ещё подскочило. Возможно, это связано с изменениями погоды. Витамины в таблетках купили? В вашем возрасте лучше усваиваются именно синтетические витамины, а не натуральные.
– Витамины уже две недели принимаю, – Мария Феоктистовна встала, взяла с серванта упаковку витаминов и вернулась к столу. – Вот какие.
– Хорошие, – кивнул Вербицкий. – Плюс полный набор минеральных веществ. И не слушайте того, кто говорит, что отечественные витамины лучше импортных.
– Да кого мне слушать кроме вас, – Мария Феоктистовна поправила воротник желтой в черный горох блузки. – Уже ноги у меня не те, чтобы по поликлиникам каждый день бегать, как другие. Может, я уже рассказывала об этом и теперь повторяюсь, но за свою сознательную жизнь я работала в общей сложности всего-то восемь лет. Просто не было такой необходимости, чтобы ходить на службу. Мой покойный муж занимал высокие должности во Внешторге, часто бывал за границей. Хорошая, денежная работа. Петр Петрович был старше меня, а с детьми у нас не получилось. Словом, я ни в чем не знала отказа. Дорогие шубы, побрякушки, государственная дача, прислуга. Мы очень хорошо жили. Я следила за собой. Ходила в бассейн, зимой на лыжах. Словом, за жизнь я не изработалась, как кляча. Вот только ноги слабеют все сильнее.
– Старайтесь ходить, проводите время на воздухе, – посоветовал Вербицкий. – Ноги сейчас посмотрим. Кстати, моя жена тоже дома сидит, но рвется на работу. Она тоже моложе меня на двенадцать лет.
– Какие пустяки, – старуха вздохнула. – Мой Петя был старше меня на двадцать лет. В семейной жизни возраст не главное. А своей супруге посоветуйте не на работу ходить, а найти себе какое-то занятие по душе. Просто безумие просиживать молодую жизнь в присутственном месте. Впрочем, вашей зарплаты должно быть на двоих не хватает.
– У меня хороший оклад, – ответил Вербицкий, но старуха, похоже, не слушала.
– Была бы я моложе, не вылезала из машины. Гоняла бы в свое удовольствие. И еще, конечно же, спорт. Это так отвлекает от скучных бытовых проблем. У вас есть машина?
– Есть «Жигули», старенькие уже.
Вербицкий насыпал в чашку растворимый кофе, добавил сахар, залил смесь кипятком из чайника.
– Не остыл? – Мария Феоктистовна придвинула ближе к Вербицкому вазочку с карамелью. – Посадите свою жену за руль, и вскоре она забудет все мысли о работе, с утра станет просить у вас ключи. У нас с Петей была «Волга». Все кончилось со смертью мужа. Знаете, смерть Петра Петровича, хоть он был уже стариком, стала для меня таким потрясением, будто мне залезли в грудь рукой и вытащили оттуда сердце. И сердца больше нет, а я все живу, уже без него, без сердца.
Вербицкий постарался ободряюще улыбнуться.
– Прошлый раз вы говорили, что у меня давление повышено, – вспомнила старуха. – Какое-то лекарство советовали купить. Название я записала, но бумажка потерялась где-то.
– У вас и верхнее и нижнее давление повышено. С верхним все понятно: волнение, реакция на врача. Обычное дело. Но почему повышено нижнее, почечное давление? Сейчас мы снова измерим давление, но в любом случае вам надо записаться на УЗИ. Теперь эти аппараты есть почти в каждой поликлинике, – он допил кофе и отказался от второй чашки.
Вербицкий передвинул стул к дивану, раскрыл на коленях чемоданчик, достал и положил на диван тонометр, фонендоскоп, накинул поверх пиджака белый халат.
– Как интересно, у вас в чемоданчике наручники, – старуха неожиданно для Вербицкого возникла за его спиной. – Скажите, зачем врачу наручники? Простите за любопытство.