— Здравствуй, Светик…
Когда основная милицейская масса покинула пределы Тайкиной квартиры, Ринат вернулся.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — браво гаркнул он и взял под козырек. — Разрешите войти?
Юрка усмехнулся и кивнул:
— Входите, лейтенант, сделайте любезность… Можете садиться… Ну-ну… Как допустили подобное происшествие на вверенном вам участке?
Мегрэнь нервно закатила глаза к потолку и вдруг рявкнула:
— Хватит дурака валять! «Разрешите-заходите!» В кабинетах своих идиотничайте, а здесь, будьте так любезны, не откажите, христа ради, устройте… этот… мозговой штурм…
Мужчины посуровели и заворочали извилинами. Воспользовавшись моментом, я юркнула в ванную и попыталась придать своим пальцам первоначальную свежесть. Когда я вернулась, все трое усиленно дымили сигаретами и разглядывали кухонный потолок. Ринат задумчиво протянул:
— Хулиганство?
— Не исключена мелкая кража… — нехотя отозвался Юрка.
— Может, маньяк? — скривила губы Мегрэнь и вопросительно изогнула бровь.
Я усмехнулась, затем, грациозно лавируя среди разбросанной кухонной утвари, пробралась к окну и распахнула створки. Маньяк — это то, что подружке очень понравится. Тут Юрка активно замахал ладошками, разгоняя сигаретный дым, и озаботился:
— Все… все… хватит курить, Света вернулась…
— Нет, — качнул головой Ринат, — не маньяк. Маньяк бы не вывалил все просто в кучу. Коли уж он маньяк, значит, у него какая-то своя фишка есть, ну… ритуал, что ли… К тому же, насколько мне известно, ничего подобного в районе не было. А если бомжи, то продукты пропадают, да и помыться они при случае любят…
— Точно, — поддакнул Юрка, — это не маньяк. Но вот что меня интересует, так это ключ…
— А что ключ? — вдруг насторожилась я, почувствовав где-то в районе желудка непонятную маету.
— Дверь ключом открыта, — пояснил Юрка, — причем родным… Тайка, а где твой запасной ключ?
Подружка растерянно моргнула и покосилась на меня. После чего они выставились на меня втроем, я заерзала и храбро спросила:
— Ну и чего вы вылупились?
— Светка, — прищурилась Мегрэнь, — а где мой запасной ключ?
Неожиданно осознав причину своей желудочной маеты, я тихо отозвалась:
— В сумке…
— В той, которую порезали? — неожиданно встрял участковый.
Мегрэнь повела ушами и взбодрилась:
— Тебе чего, сумку порезали? — Я коротко кивнула, и подруга зацвела. — Да ну-у! Давно? А где? Кто? А чего молчала?
— Чего-чего! — хмуро отворачиваясь, огрызнулась я. — Мне что, с плакатом надо было бегать?
Мегрэнь еще целых полчаса вынимала из меня душу расспросами, подробно комментируя каждое мое слово и напрочь позабыв о своей собственной проблеме.
— А как же ты квартиру открыла? — смог наконец прорваться Юрка.
Я пожала плечами:
— Свои ключи я в сумку не кладу, только в карман…
Юрка одобрительно кивнул, Мегрэнь не утерпела:
— Конечно, чужое не жалко. Ну да ладно! Давайте-ка сейчас приберемся, а после поговорим…
— А? — встрепенулся участковый, заслышав слово «приберемся». — Так, ладно, мне пора… Буду держать вас в курсе… Разрешите, товарищ капитан?
— Давай, — сделал отмашку Юрий Алексеевич, и Ринат живо убрался вон.
— Ты зачем его отпустил? — набросилась на брата Мегрэнь. — Теперь сам убираться будешь!
— Ладно, — покладисто кивнул тот, — только налей сначала кофейку, я ведь даже до дома не успел дойти, когда мне Ринат позвонил. Я сразу и примчался.
Я окинула взглядом Тайкину кухню и сказала:
— Ладно, пошли ко мне… Твой, Тайка, кофе вместе с макаронами в раковине перемешан…
— Вот сволочи, — скрипнула зубами подруга, мельком глянув в мойку, — не съели, так изгадили.
Мы спустились вниз. Попав в свой коридор, я сразу наткнулась на Тайкин пакет.
— Мегрэнь, ворона несчастная, ты у меня пакет в прошлый раз оставила, — я махнула в сторону тумбочки.
— Тьфу ты! — всплеснула та руками. — А я про него совсем забыла! Это ж меня Татьяна Антоновна свою папку из сейфа просила забрать… Пойду-ка отнесу, а то неудобно, Татьяна Антоновна ждет, наверное…
— Конечно, ждет, — хмыкнула я. — Дня три-четыре…
Мегрэнь скорчила рожу и исчезла за дверью. Я мельком глянула в зеркало и прошла на кухню.
Юрка стоял возле окна, делая вид, что разглядывает улицу.
— Чай, кофе? — поставив на плиту чайник, я села, исподтишка разглядывая просторную Юркину спину.
— Угу, — сказал Юрка, не отрываясь от улицы, — все равно…
— Мне тоже все равно, — я пожала плечами, хотя он и не мог этого видеть.
— Я знаю… Тебе всегда все равно… — Тут Юрка развернулся и сел напротив. — Правильно?
Подобные разговоры я терпеть не могу. Однако, памятуя, что Юрка здесь все-таки гость, решила не заводиться по пустякам и улыбнулась:
— Наверное, лучше кофе?
Он кивнул на мгновение замялся и вдруг позвал:
— Свет…
И тут мы услышали… вой. Первоначальное его происхождение определить не удалось, поэтому мы с Юркой одновременно разинули рты и выставились друг на друга. Вой оборвался столь же внезапно, как и начался… Прошло несколько секунд, мы терпеливо ждали, напряженно вслушиваясь в наступившую тишину.
— Юрка… — начала я почему-то шепотом, и в то же мгновение жуткий звук повторился, и теперь уже стало совершенно ясно, что это человеческий крик.
— Подъезд… — неуверенно проронил Юрка и рванул в коридор.
Тонко взвизгнув, я бросилась вслед за ним, уже отчетливо слыша, как захлопали двери на этажах.
Пока мы открывали дверь, крик прекратился. Выскочив вслед за Юркой на лестничную клетку, я с размаху тюкнулась носом ему в спину, потому что он притормозил, недоуменно вертя головой и прислушиваясь. Снизу и сверху раздавались испуганные голоса жильцов.
Юрка резко запрыгал вверх по лестнице, разом перелетая через три ступеньки. Хотя лично мне показалось, что крик раздавался снизу, но я доверилась Юркиной интуиции и побежала следом. Не успели мы преодолеть первый лестничный пролет, вопли раздались снова, я совершенно точно поняла, что это Мегрэнь.
Прижавшись спиной к стене и закрыв глаза, Мегрэнь сидела на полу лестничной клетки возле своей двери и орала. Дверь в квартиру Татьяны Антоновны была распахнута настежь.
— Тайка! — гаркнул Юрка, подскакивая к упорно вопящей сестре. — Что с тобой?
Он схватил ее в охапку и тряхнул, после чего Мегрэнь заткнулась и на нас глянула. Взгляд у нее был просто чумовой, она повращала белками и неожиданно тихо протянула:
— Ничего…
Мы с Юркой переглянулись:
— Ну-ка, помоги… — Мы потянули Мегрэнь вверх.
Слабо отмахнувшись рукой, она повторила:
— Ничего… — и, ткнув пальцем в сторону распахнутой соседской двери, добавила: — А там…
— Это опять я! — с трудом сдерживаясь от рыданий, тонким голосом крикнула я в трубку. — Приходите, пожалуйста, быстрее!
— Здорово, — сердито отозвался дежурный и засопел. — А это я. И куда вы звоните, по-вашему?
— В милицию… — заскулила я жалобно. — Это я, Митрофанова… Я вам сегодня уже звонила…
— Это которая Митрофанова? — проявил наконец интерес милиционер.
— Соседка Таисии Лапкиной… которую ограбили… только ничего не украли…
— Что, опять? — при упоминании Тайкиной фамилии дежурный заново развеселился.
— Нет, — всхлипнула я, — не опять… Убили… соседку нашу… Татьяну Антоновну…
Через десять минут на пятом этаже нашей хрущевки снова толклась орава милиционеров. Правда, на сей раз их было меньше, чем на Тайкиной краже. Одним из первых прибыл Ринат Тахирович, он выглядел суровым до неузнаваемости, и левое веко у него странно дергалось. Однако среди знакомых милицейских портретов вскоре появилось несколько новых. И хотя они были в штатском, остальные обращались к ним с подчеркнутым уважением, брали под козырек, и я сообразила, что прибыл кто-то из высших чинов. Юрка с первых же минут окунулся в самую гущу событий, со штатскими здоровался за руку и вообще вел себя весьма активно. А мы с Мегрэнью снова сиротски жались на кухне, поливая друг другу плечи горючими слезами страха и жалости.