Внезапно Биррел три раза махнул фонарем. Сердце у меня замерло. Сержанта подняли: рука в перчатке держала автоматический пистолет, к которому был прикреплен еще какой-то предмет — со своего места я не мог его как следует рассмотреть.
— Та-ак! — с интересом произнес Финбоу.
— Молодчина, Алоиз! — крикнули полицейские.
Чиновники пробормотали что-то нечленораздельное. Матросы одобрительно сплюнули.
Один из чиновников опасливо положил пистолет на палубу, а матросы принялись освобождать Биррела от водолазного костюма. Мы с Финбоу придвинулись ближе, чтобы рассмотреть находку сержанта. Меня охватило странное ощущение нереальности происходящего, словно я ассистировал при исполнении фокуса, в который сам должен был поверить. Вдоль палубы вытянулась длинная мокрая веревка, к которой были привязаны пистолет, грязный выцветший вымпел и большая коричневая книга.
— Судовой журнал, — сказал я Финбоу и опустился на четвереньки, чтобы посмотреть, как соединены между собой эти три предмета. Все оказалось просто: шнур вымпела был привязан так, как показано на рисунке.
Оказалось, что вымпел служил лишь средством соединения пистолета и судового журнала. Длинный кусок веревки использовался для той же цели. Нелепость всей конструкции вызывала оторопь. Мы рассчитывали найти лишь пистолет, а этот странный набор ставил в тупик.
— Что это значит? — спросил я улыбающегося Финбоу.
— Это значит, — ответил он, — что у кого-то есть чувство юмора.
Вскоре Биррел уже стоял на палубе в своих длинных подштанниках и фланелевом жилете. С озадаченным видом он осмотрел пистолет.
— Двадцать второй калибр. Соответствует пуле, которую мы нашли в сердце доктора Миллза, — сообщил он.
— Неудивительно, — заметил Финбоу.
— Шнур привязан простым узлом к стволу, — разочарованно продолжал Биррел, — а другой конец обвязан вокруг книги…
— Вне всякого сомнения, это судовой журнал. Я почти уверен, что узнаю его, — вставил я.
— Думаю, это пропавший судовой журнал и флажок, — сказал Биррел, холодно взглянув на меня. Потом отвязал книгу и раскрыл ее. — Точно, судовой журнал, но вода сделала свое дело. Разобрать почти ничего нельзя. — Сержант печально посмотрел на пистолет и книгу, лицо его выражало разочарование. — Вода должна была смыть отпечатки пальцев, — угрюмо проворчал он.
Внезапно его круглое лицо просияло; сержант склонился над журналом, засмеялся, потом выпрямился и обвел нас торжествующим взглядом. Выдержав секундную паузу, Биррел выпалил:
— Самоубийство.
Глава 16
Алоиз Биррел пишет отчет
Это слово вызвало переполох на борту лодки.
— Самоубийство! — повторил один из чиновников.
— Разумеется, — самодовольно ответил Биррел и посмотрел на нас.
— Вы не хотите нам все объяснить, сержант? — спросил Финбоу. — Видите ли, не у всех такой быстрый ум, как у вас. И то, что вам кажется очевидным, может представлять для нас загадку.
— Хорошо, — согласился Алоиз Биррел. — Уделю вам несколько минут. Но время дорого. Мне нужно как можно скорее связаться со Скотленд-Ярдом. Чтобы отбросить ложные версии.
Сержант стоял на палубе в одних подштанниках и фланелевом жилете, а пистолет лежал у его ног. Мы образовали полукруг. Биррел прямо-таки сиял. Это был его звездный час.
— А зачем еще привязывать журнал к пистолету? — объявил он. — Если бы убийца хотел избавиться от оружия, то просто бросил бы его за борт.
— Справедливо, — пробормотал один из чиновников.
— Зачем ему возиться и привязывать журнал к пистолету шнуром от флажка? Легче просто бросить в воду. Но когда стреляешь в себя, выбросить пистолет невозможно, и поэтому вы привязываете пистолет к тяжелому предмету, который перекидывается через борт. Затем, когда вы совершили акт, — я заметил, как улыбнулся Финбоу, услышав эту нелепую фразу, — ваши пальцы ослабевают, и тяжелый предмет тянет за собой пистолет в воду. Таким образом, пистолет исчезает после того, как вы застрелились. В данном случае наиболее подходящим тяжелым предметом оказался судовой журнал.
— Но зачем все это? — спросил один из чиновников. — После того как человек застрелился, ему уже все равно, что случится с пистолетом.
— В данном случае, — взволнованно продолжил Биррел, — идея была в том, чтобы представить самоубийство как убийство.
Мы все удивленно вскрикнули.