- Товарищ майор… - просительным тоном снова начал Шустов.
Котелков грубо хмыкнул:
- Слушайте, Шустов, ведите машину и помалкивайте. И не просите - не будет. Еще молоко на губах не обсохло…
- Вам так кажется, товарищ майор? - вежливо переспросил Шустов и сильно встряхнул машину на повороте.
В эту минуту он ненавидел Котелкова.
Не прошло и часа, как Шустову все стало ясно, как если бы он всю ночь просидел в Военном совете. Котелков возглавляет опергруппу: воздушный десант в глубоком тылу противника. Летят на двух «Ли-2», даже без прикрытия: ради полной конспирации. Головным идет летчик Колдунов - бесстрашный Колдун, сделавший двести ночных полетов в осажденный Севастополь. С Котелковым - тридцать ребят с автоматами, два отряда. Во главе второго - капитан Цаголов.
Подготовка к операции, как всегда, проводилась в полной тайне, не было привлечено ни одного лишнего человека. За час Шустов трижды побывал на аэродроме: то подвозил Ватагина и Котелкова, то Мишу Бабина с радиопередатчиком. Миша тоже летит. Полковник настоял на отправке Бабина: может быть, захватим ту, софийскую, радиостанцию, тогда радист пригодится - устроить ловушку.
- Сможешь их обдурить? - спрашивал полковник в машине Бабина. - Так и кричи по-немецки: «Фюнф хуфайзен фон айнем пферде». Посмотрим, где отзовется.
Бабин кивал головой, соглашался, но ясно было, что все это ему не очень по душе: в такой операции раз плюнуть старшинские лычки заработать.
Давно не чувствовал себя младший лейтенант Шустов таким униженным. Ненавистный Котелков забыл о нем. Гордость запрещала Славе попросить самого полковника. И он сидел в машине нахохлившись, мрачно поглядывая по сторонам. Обидно было, что Миша Бабин летит, а он, Шустов, только возит.
Все же, поборов недоброе чувство, Шустов догнал Мишу у самолета. Вспомнил: летит, чудак, без свитера, а в воздухе будет холодно, лейтенанты - вон как одеты.
- Где он у тебя? В чемодане? Я враз за ним смотаюсь. Замерзнешь!
- Спасибо, Слава. Не надо.
Все распри забыты, и Бабин это ценит. Славка - настоящий товарищ, и жаль, что его не берут. Бабин ведь слышал, как адъютант просил майора Котелкова взять его с собой в десант, хотя бы на помощь радисту: аппарат таскать. Котелков отрывисто рассмеялся: «Бодливой корове бог рог не дает, - и успокоил: - Вы полковнику понадобитесь - тут не заскучаешь».
Лейтенанты поспешно докуривали папироски, прежде чем войти в самолет. Шустов с завистью и тоской наблюдал, как Ватагин пожимает руки Котелкову, Цаголову. А Колдуну сказал что-то, чего Слава не расслышал.
Десантники с автоматами взбегали по лесенке.
Шустов постеснялся поцеловать Бабина, только сунул ему зачем-то кожаные перчатки и финку с янтарной рукоятью. Миша был бледен - может быть, из-за ночного холодка.
Две тяжелые птицы, нехотя поворачиваясь, нагоняя ветер, пошли вперевалку по выгоревшей траве набирать скорость, потом оторвались от взлетного поля и взяли курс на юг.
Ватагин и Славка молча возвращались с аэродрома. Лишь у квартиры полковника, когда младший лейтенант остановил машину, Ватагин посмотрел на него. Это была сцена без слов.
- Ты на судьбу не жалуйся, Слава. Иди спать. Отдыхай.
Откуда мог догадаться полковник о том разговоре, который был у Шустова с Котелковым?
9
Поздно ночью над болгарским селом раздался тяжелый гул моторов. Было ясно, что летит самолет. Но чей? Если американский, то будет бомбить. А что, если немецкий, на выручку своим? Тогда сражаться насмерть! Во всех дворах взахлеб надрывались собаки. По кирпичным ступеням в погреба бежали женщины и дети. Виноградари сходились на улицах. Чей?…
Два самолета делали круги над селом и вдруг доверчиво засветили бортовыми окнами.
- Русские летят! Ай да руснаки!
Сотни людей, обгоняя друг друга, устремились на широкий луг. Самолет шел на посадку по свету костров, наскоро разложенных пастухами. Тяжко подпрыгнув, он наконец остановился. В свете костров было видно, как выскочил офицер, за ним посыпались другие, - много их, и у всех в руках автоматы.
- Отставить оружие! - скомандовал советский офицер не то болгарам, бежавшим прямо на него, не то своим парням, стоявшим сзади.
Второй самолет тоже шел на посадку.
- Здравствуйте, братья болгары!
Прошло не менее пяти минут, пока десант пробивался сквозь руки, протянутые для объятий. Отовсюду раздавались по-славянски щедрые возгласы:
- Добре дошли, братушки!..
- Да живее Москва!
В толпе слышался злой голос майора Котелкова: