— Когда должна выйти вторая книга?
— Определенная дата выхода еще не установлена, хотя срок представления рукописи в издательство истекает примерно через восемь месяцев.
— Вам придется теперь искать кого-то, кто мог бы помогать в работе над книгой и присматривать за дочкой. Не простая ситуация, должен сказать.
— Я еще об этом не думала, — с горечью ответила Гейл и сухо улыбнулась. — Я подумаю об этом завтра.
Если Хэлфорд сейчас и уловил в ней сходство со Скарлетт О’Хара, то вида не подал.
— У Кэти Пру была какая-нибудь программа занятий? — спросил он. — Я имею в виду, чем занималась с ней Лиза, пока вы работали?
Миссис Грейсон пригладила волосы и даже немного оживилась.
— Без всякого плана. Обычно я просила Лизу приходить где-то между девятью и девятью тридцатью, но иногда и позднее. В дни, когда я выезжала на беседы, мне надо было быть более точной, но это случалось нечасто. Во всем же, что касается Кэти Пру, какого-то определенного плана составить нельзя. Она ест, когда проголодается, ложится спать, когда устанет. На улицу они с Лизой шли, когда в доме им становилось скучно, и возвращались, когда хотели. Моя дочка сама устанавливает себе режим.
— А в субботу? Какой распорядок должен был быть в ту субботу?
— На субботу у меня была назначена встреча в Портсмуте с археологом-подводником. В час дня. Но до этой встречи было еще несколько дел здесь, поэтому я просила Лизу прийти точно в девять.
— Миссис Грейсон, не могли бы вы перечислить ваши действия в субботу утром между девятью тридцатью и одиннадцатью часами? Причем как можно подробнее.
Маура ожидала этого вопроса, надеясь, что Хэлфорд будет тянуть с ним столько, сколько возможно. Он же решил не тянуть. Судя по реакции миссис Грейсон, этого, наверное, пока делать не следовало. Все барьеры и заслоны были немедленно восстановлены на свои места, и прогресс в отношениях, достигнутый в течение нескольких последних минут, пошел насмарку. Миссис Грейсон снова смотрела на Хэлфорда с ненавистью.
— В 8.30 я приготовила дочери завтрак, выпила чашку кофе и вымыла посуду. В 9.01 я оставила Кэти Пру играть, а сама пошла переодеваться. В 9.07 я сошла вниз и обнаружила, что она учинила в гостиной кавардак. В 9.10 я зашла на кухню, чтобы взять тряпки, совок и кое-что еще. В 9.15 я начала сердиться, что Лизы еще нет. В 9.20 позвонила соседке, миссис Баркер, и попросила ее посидеть с Кэти Пру, пока я не закончу необходимые дела в городе.
Ее голос был полон сарказма и дрожал. Южный акцент исчез совершенно.
— В 9.25 я отвела Кэти Пру к соседке. В 9.30 я зашла в овощной магазин. В 9.40 вернулась домой и начала убирать за Кэти Пру. Затем позвонила Лизе, но никто не ответил. В 10.15 позвонила Эдгару Стилвеллу в булочную. В 10.20 пошла забирать Кэти Пру и вместе с ней возвратилась домой. Где-то после одиннадцати позвонил Эдгар и сказал, что Брайан нашел Лизу. — Гейл Грейсон перевела дух. — Вот видите, мистер Хэлфорд, насколько я точна.
Собственный сарказм, очевидно, утомил Гейл. Она покраснела. Глаза повлажнели и тоже стали красными, но Маура подозревала, что не от горя по Лизе. Миссис Грейсон достала из кармана джинсов сложенный пополам листок бумаги и бросила его перед собой на стол.
— Вот. Я все здесь для вас написала. А то, не дай Бог, вы что-нибудь перепутаете.
Маура думала, что Хэлфорд сейчас скажет ей что-нибудь резкое, но он мягко произнес:
— А вы не подумали о том, чтобы сначала позвонить Лизе и выяснить, почему она опаздывает, а потом уже ехать по делам?
— Нет. Я очень торопилась.
— И вас не беспокоило то, что она могла заболеть?
— У меня в голове был такой сумбур; нет, я не думала об этом.
— А какой вид транспорта вы использовали в субботу утром?
— Мопед.
— Вы поехали с дочкой на мопеде?
— Для нее там сзади установлено маленькое седло. Вполне надежное. К тому же дочь всегда в шлеме.
— Кто-нибудь видел, как вы возвращаетесь домой из овощного магазина?
— Кто-нибудь, наверное, должен был. Я ведь не окольным путем ехала, а по Главной улице.
— И все-таки, может быть, вы кого-то вспомните? Может, кому-нибудь помахали, задержались поговорить?
— Я очень спешила.
Хэлфорд подался вперед. Говорил он тихо, но не в громкости было дело. За пределами полицейского управления таким тоном он говорил очень редко, и обычно с преступниками, когда изобличение было неизбежным. Мауре стало жалко миссис Грейсон: шансов у нее практически не было.